Это могло бы быть прекрасной рисовой кашей – в горячем виде, ароматной, с кусочком свежего, душистого сливочного масла, придающего потрясающий молочный вкус… так и было бы, если бы это нечто не переварили без соли, без молока и масла так, что каша кое-где подгорела, была совершенно пресной, липкой, холодной и, судя по ее сероватому цвету – простоявшей в сваренном виде не пару дней.
Стефания поморщилась, отодвинула от себя тарелку. Желудок бунтовал и требовал еды, но пересилить себя для того, чтобы всерьез рассматривать принесенную кашу как пищу, она не могла.
Тарелка стояла немым укором перед нею, а в голову лезли мысли. Первой среди непрошенных была о том, что нужно быть скромнее, зато вторая была пропитана обидой – Стефания ни в чем не виновата, а с нею обращаются так, будто бы она преступница!
А за обидой – страх: неужели со всеми преступниками и подозреваемыми обращаются так? Не может же Стефания быть исключением? Слишком она для этого незаметна и ничтожна.
За страхом – отвращение: почему Стефания не знала того, как обращаются с преступниками и подозреваемыми? Не хотела и не знала. И за это – отвращение к себе самой. За это одно презрение.
«Может быть, я заслуживаю этого?» - скользнуло в мыслях Стефании. Она не знала, сколько прошло времени, какое время суток и когда появится следующий равнодушный служитель, чтобы забрать эту чашку и…сунуть другую? Теперь так?
Стефании хотелось есть, спать, умыться и посетить туалет. Полумрак давил на нее. Но Стефания была еще в привилегированном положении: в её допросной не было темно – узенькое окно в стене, над самым потолком не давало света, но оно отгоняло абсолютную тьму.
Положение становилось отчаянным. Сидеть было невозможно, стоять глупо и бессмысленно, а лечь на ледяной каменный пол опасно. Стефания металась по допросной, не зная, что делать и куда податься, не зная, кого винить – себя или всех, и неизвестно, чем кончилась бы эта мука, когда вдруг в замочной скважине провернули ключ.
Вся гордость куда-то делась. Стефания, которая еще недавно обещала сама себе держаться с достоинством, повернулась, ожидая входящего 9кем бы он ни был), как приход самого бога…
И даже то, что это был всего лишь Рене, не охладило её пыл.
-Пожалуйста! – Стефания говорила дрожащим голосом, нервным, сжатым, слабым, - пожалуйста…
Рене был спокоен. Он держал в руках свечу и пламя огня отбрасывало красивые блики на его лицо.
-Что такое? – спросил он. – Чего ты хочешь?
Хотелось много чего. Но выбрала Стефания легко и быстро:
-В туалет.
Она ожидала его удивления, даже мрачно-ехидного: «не положено!», или еще чего-то в том же духе, что в точности бы подтвердило его власть над нею. Но Рене удивил её:
-Хорошо.
И щелкнул пальцами, призывая из коридора одного из служителей.
-Проводи ее до ванной, - и уже к Стефании обратился, - надеюсь, ты не попытаешься сбежать?
-нет! – куда ей бежать, если вся ее жизнь проходит в Церкви Животворящего Креста? Да и зачем? Сочтут предателем и убьют.
Она бросилась за сопровождающим, наслаждаясь самим фактом движения по коридору. Сейчас ей было не до смущения, но служитель, вопреки её предположению, не пошёл за нею следом, а остался стражем у дверей. Через пять минут Стефания, ожившая и умытая, снова предстала перед Рене.
За время её отсутствия он успел поставить не только свою свечу в допросной, но и еще шесть – теперь было светло. Свет давал надежду и для Стефании.
-Садись, - предложил Рене, тон его был мягок и дружелюбен.
-Когда меня выпустят и в чем обвиняют? – строго спросила Стефания. Рене усмехнулся:
-В любую минуту, пока ни в чем.
-Почему я здесь? Я…
-Дай я скажу! – обозлился Рене, но вдруг снова стал мягок. – Стефания, послушай, участь Абрахама решена.
-Это было провокацией! – с гневом заметила Стефания и скрестила руки на груди, надеясь оградиться от страшного и властного Рене. – Наша поездка! Ее не согласовал совет приказом, но дал волю. Все для того, чтобы уничтожить Абрахама и нас.
-Абрахама – да. Вас – нет, - поправил Рене. – Абрахам – хороший охотник, но он не просто охотник. Он еще и маг, предатель и это его клеймо. Не могу тебе сказать почему, но, поверь на слово, сейчас мы уже не нуждаемся в той грубой силе, что имеет Абрахам. Сейчас нам нужны новые, обновленные ряды охотников, которые не запятнали себя жестокостью и предательством, а уж тем более – магией!
Стефания молчала. Это молчание давалось ей с трудом, но она чувствовала, что оно – единственный доспех для неё.
-Ты молода. Как молод Клемент. и даже эта…чёрт, Делин!
-А что остальные? – Стефания решила нарушить молчание. – Базир и Ронове?