-Они тоже нужны. Базир еще не запятнал себя. Ронове… тебя тревожит его участь? Его никто не планируем казнить или карать. Он просто будет очень и очень благодарен совету.
Стефания фыркнула. Как удачно для совета все сложилось! И самоубийство Иас, и карательная миссия и даже, выходит, гибель Буне, открывшая этот проклятый холодный и жестокий мир.
Мир, в котором жила Стефания всегда, но глубину низости которого не видела.
Или не хотела видеть? Зная, что ничем не лучше окружающих, закрылась от них слепотой и глухотой? Обелила себя этим?
-Другими словами, Стефания, не упрямься, - продолжил Рене. – Ты молода. Зачем тебе еще ссориться с советом? Разве Совет не был к тебе добр? Разве не взрастила тебя – нечастную сиротку, наша Церковь? Разве не дал он тебе пищи, кров и работу? Разве не дал он тебе жизни? И, главное, Стефания, ну было бы из-за кого! Так из-за Абрахама! Стоит ли упорствовать из-за заранее обреченного, отжившего, циничного человека, предавшего когда-то своих и опасного для нас? Ты можешь сказать, что это нечестно, что это очень подло, но, понимаешь ли, Стефания, в чем дело… одной честностью не устоять. Благое дело может оправдать не самые благовидные методы. Понимаешь?
Слова Рене были логичны и от этого было хуже всего. В его словах был смысл! Это Стефания понимала.
-Просто дай показания против Абрахама, пусть не совсем справедливые, но они помогут нам вершить дело Церкви без всякой опаски и оглядки на него! Ты станешь охотником, ты станешь другом совета, а он не обидит. Хочешь любить Ронове – совет позволит это вам. Хочешь денег или вин – Совет даст и это. Он позволит лучшую службу и будет добр к мелким слабостям. И за все это мы просим немного – всего лишь немного помощи! Разве это так страшно? Разве это так больно? В конце концов, это и твой долг!
Слова Рене кружили голову. В них была мягкость и тихая нежность, блестящие перспективы, но Стефания почему-то не могла с головою провалиться, пропасть в вихре этих слов – внутренний комок, сжавшийся где-то в горле, не давал ей поверить Рене.
Абрахам мог быть подлецом, нося в крови магию, но разве не раскаялся он? разве не отплатил он за эту вину? Разве не служил свету? К тому же, пусть он бывал груб, но никогда откровенно дурно не обращался со Стефанией, не запирал её в допросной, не давал ей холодной и мерзкой каши, не оставлял в темноте с мучительным желанием упасть и не проснуться никогда. Да, он не был понимающим и добродетельным, но в нем была доброта! Стефании он помог, стал наставником… разве этого мало, чтобы не позволить себе оговорить его?
И потом – блага совета звучат странно. Вина, деньги, должность (от которой Стефания уже имела наглость отказаться!), Ронове? А Ронове спросили? Вина же Стефания не пила почти. А деньги? Куда ей их тратить? Совет решил, что может взывать к чудовищным методам, так отличается ли теперь совет от тех, с кем ведет борьбу?!
Отличается! В крови совета нет магии, а маги и прочая магическая дрянь не могут быть виновны в том, что родились такими!
-И долго ты будешь молчать? – Рене был вежлив, но теперь Стефания ясно видела, как фальшива эта вежливость.
-Нет, - очень просто ответила она.
-И твой ответ? – Рене приободрился.
-Я уже сказала, - уточнила Стефания, - нет. Меня и в первый раз обидело это предложение!
-Да-да, мы все слышали твою брань, - хмыкнул Рене, но взгляд его помрачнел и потяжелел. – Ты отказываешься сотрудничать? После всех слов о благе и долге? После ночи в допросной? Не в тюрьме, конечно, но все же…
-А что, следующий шаг – тюрьма? – усмехнулась Стефания. Страх куда-то исчез. Остались голод, усталость и ярость. а вот страха не было. как не было больше любопытства или испуга. Вся жизнь Стефании свелась к простому желанию лечь и закрыть глаза.
Сейчас ей было безразлично даже где именно лечь – в своей комнатенке или в тюремной камере Церкви.
Но Рене опять удивил её. Он вздохнул с каким-то сожалением и даже горечью и промолвил:
-Ты зря так. Как человек тебе говорю. Твоё решение окончательное?
-Да, - Стефания пожала плечами, не удержалась, зевнула.
-Ступай, - сказал Рене также просто, как Стефания отказалась от сотрудничества с церковниками.
-А? – Стефания растерянно моргнула. – куда?
-К себе. Или к Ронове – мне безразлично.
-Я что…свободна? – что-то было не так. Разве могут просто так отпускать, заточив в допросной на небо знает сколько времени, попытавшись накормить отвратительной кашей и открыв глаза на зловещую провокацию? А после отказа к сотрудничеству сказать, что можно идти?