19.
Вопросов было много и у Стефании и у Абрахама. Один Рене, видимо, привёл уже мысли в порядок. Он и держался в седле уверенно – у него была хорошая лошадь, он знал куда ехать. Абрахам, пусть и привычный к седлу, успел утомиться – давало о себе знать напряжение и недолгое, но всё-таки заключение в Церкви, стены которой теперь нельзя было и разглядеть за спинами.
Когда отступила предрассветная хмарь, и понемногу занялось пробуждение света и цвета, Рене пустил лошадь к ближайшей рощице. Абрахам и Стефания последовали за ним, понимая и без указания, что за ними могут явиться в любую минуту. Тени же деревьев – отличный приют для беглецов.
Рощица встретила прохладой. Стефании было зябко. Она слезла с лошади и почувствовала что мгновенно закоченела – земля остыла за ночь. Но сейчас были дела поважнее. Абрахам и Рене тоже спешились. «вечный офицер» немного постоял в тишине, вдыхая свежий прохладный воздух, затем повернулся к Абрахаму и Стефании, впрочем, взглянул на первого, так как именно маг-Охотник его интересовал.
-Ну? – спросил Абрахам таким тоном, чтобы у Рене не осталось даже сомнений в том, что если сейчас магу не понравится хоть слово смутьяна, то ему несдобровать.
-Это тяжело сказать, - признал Рене. – Прежде всего, я хочу объяснить то, что я спас тебя из клети Церкви для корыстной цели. Для своей цели.
Стефания молчала. Она ничего не понимала и даже в глубине души уже жалела о том, что вообще оказалась здесь – силой ведь её не тянули! Единственное, что успокаивало её – это присутствие Абрахама, с ним было не так страшно и оставалось чувство защищённости.
-Не вся деятельность Церкви Животворящего Креста, нашего оплота добродетели и борьбы с магами… - Рене мялся. Теперь, когда не было у него преимуществ перед Абрахамом, когда они стояли оба на земле и маг оказался на голову выше, вся уверенность интригана куда-то делась.
-Пой, соловушка, пой, - посоветовал Абрахам очень холодным и странно-страшным тоном.
-Не вся деятельность безупречна, - Рене нашёл осторожное слово. Абрахам едва заметно переступил ближе к нему и Рене невольно отшатнулся. Стефания, пытаясь разрядить обстановку, спросила:
-О чём ты говоришь?
Она пыталась держаться спокойно или гордо, но её била дрожь, которая, впрочем, к холодному утру не имела никакого отношения.
Рене вцепился в её слова как в спасительную соломинку:
-Мы всегда…то есть, они всегда не говорят всей правды. Есть то, что скрывается от людей, что служат в Церкви и от людей вообще. Чаще всего это вопрос казны, ну и…
-Это понятно! – с едким раздражением отозвался Абрахам, - что дальше? каждый руководитель, каждый, на ком лежит ответственность, не имеет права раскрывать всей правды. Нельзя допускать паники, нельзя вызывать смуту!
Абрахаму неприятно было это слышать, но он знал, как устроен мир, поэтому не видел большого греха в деяниях Совета Церкви. В конце концов, во время тяжелой борьбы хороши все методы и пусть они не совсем честные, но они помогают бороться с магической тварью.
Рене сглотнул:
-Я не хочу этого говорить. Но должен. Я думал, что знаю обо всех интригах и недосказанностях.
-Цепной пёс возомнил себя хозяином будки? – усмехнулся Абрахам. В руках его угрожающе посверкивали синеватые язычки какого-то заклинания. Похоже, Рене предстояло погибнуть в этой рощице. Стефания тревожно переводила взгляд то с одного лица, то на другое, пытаясь понять, почему ей так хочется, чтобы Рене и молчал, и говорил…
Она понимала, что не хочет слышать его слов, но внутри неё что-то искренне умоляло его об этих словах. Какое-то противоречие сплеталось в душе змеёй, холодило изнутри и всё, что оставалось делать – ждать развязки. Любой развязки!
-Я…меня не должно было там быть! – с отчаянием выдохнул Рене. В его сознании промелькнули события нескольких последних часов с такой стремительностью, что боль отозвалась запоздало.
Вот он, Рене, получает протоколы допросов и признаний Клемента и Делин. Константин, посмеиваясь, предлагает Рене самому свидетельствовать против Абрахама, но прежде, чем Рене успевает сообразить шутка это или нет, уже отзывает это предложение.
Рене идёт по коридору…змеистый, почти неосвещённый коридор архива. Личный архив совета. Сюда нельзя подниматься никому, кроме тех, кого советники пожелают ввести в архив.
Ключ больно жжёт ладонь Рене металлом. Рене идёт по нескончаемому коридору, заворачивает в узкую келью, сверху донизу заставленную шкафчиками. В каждом шкафчике скважина под свой ключ. Рене знает, к какому шкафчику подходит его, спешно открывает, ловко убирает, закрывает…