Пока Кристалл искала стул, Джемма направилась к двери:
— Давай вместо этого посидим у воды.
Они ели мороженое в тишине, пока держали свой путь к пляжу. Ей нравилось, что Кристалл знала ее достаточно хорошо, чтобы не подталкивать к откровениям. Она также любила то, что подруга знала, когда ее нужно вытащить из квартиры. Это было как раз то, что нужно, чтобы попытаться переосмыслить все и понять некоторые вещи.
Они сняли обувь и шли, чтобы посидеть на песке у воды. Находясь рядом с водой, Джемма всегда пребывала в прекрасном расположении духа, но сегодня это едва притупляло ее боль.
— Когда я не услышала тебя прошлой ночью, я думала… Ты оказалась у Трумэна.
— Я была у него. Я была с ним, — признание раскачивалось у нее в груди как корабль во время шторма.
— И? В чем заключается проблема? — Кристалл посмотрела на Джемму, смешивая оставшееся мороженое в своем рожке в кашицу. — Я никогда тебя такой не видела. Обычно, когда у тебя плохой день, ты поглощаешь такое количество мороженного, с которым только можешь справиться. Что случилось?
Джемма поставила свою чашку на песок и посмотрела на людей на пляже и на волны, набегающие на берег. Она пыталась выразить словами то, что чувствовала, пытаясь осознать это при свете дня, но ей так и не удалось.
Она покачала головой, ее голос был слабым.
— Все нормально. У меня есть вся ночь. Когда будешь готова, чтобы излить свое сердце, я здесь. Или знаешь, я могла бы пойти и выбить из него все дерьмо.
Джемма рассмеялась и похлопала Кристалл по ноге. Она была одета в то, что Джемма называет «скелетом джинсов», которые были черного цвета с горизонтальными порезами по всей ноге.
— Он мог бы раздавить тебя с одной завязанной за спиной рукой, — она поняла, что только что сказала и добавила. — Но он никогда не сделает этого.
Кристалл доела свой рожок и перевела тему на магазин, давая Джемме небольшую отсрочку, уводя разговор от событий прошлой ночи.
— Я видела, что новые детские тренажеры использовались в магазине, и мне интересно, в чем дело.
— Ты должна была видеть его, когда мы играли по всему магазину. Кеннеди выбрала все эти наряды для него. «Темный Принц», «Цветочный Принц», который был веселым и, конечно же «Прекрасный Принц». Он не сопротивлялся, как это делают некоторые ребята. Он посмотрел в лицо этой маленькой девочки и сказал, что сделает все, что она только захочет.
— Похоже, он любит этих детей, — сказала Кристалл.
— Он любит. И так сильно, Крис. Он хочет, чтобы они чувствовали себя в безопасности и любимыми, и я не сомневаюсь, что он сделает все, что нужно, чтобы убедиться в этом, — так же, как он сделал для своей матери и брата. Боль в ее сердце усилилась с этой мыслью. — Я вчера поступила очень плохо с ним.
— Тогда почему его голос звучит так, будто потерял лучшего друга в этой машине и почему вы в одиночестве, вместо того, чтобы проводить время вместе?
Джемма посмотрела на воду. Она дискутировала сама с собой снова и снова и собиралась поговорить с ним после обеда. У нее было так много вопросов, но каждый раз, когда она собиралась озвучить их, печаль поглощала ее.
— Ты когда-нибудь хотела парня так сильно, что при мысли о том, что ты не можешь быть с ним, ощущала желание плакать, но ты не можешь предельно точно назвать причину этому — ты просто чувствуешь это в костях? — спросила она неуверенно.
— Да. Помню тринадцатидюймовый Тео, парень из средней школы о котором я тебе рассказывала?
— Так много приключений, и так мало времени, — сказала Джемма. — Я серьезно.
— Тогда ответ нет, потому что я никогда не встречала человека, который мог бы иметь дело со мной, не думая, что я фрик по той или иной причине.
Джемма посмотрела на свою великолепную черноволосую подругу. У нее было несколько пирсингов в одном ухе, и одета она была как панк-рокер из восьмидесятых большую часть времени. Но она была смешной, доброй и щедрой. Она была самым верным и честным другом, какого только может иметь человек. Так что, если она и была адреналиновым наркоманом, который, вероятно, ходит по канату над Нью-Йорком, есть ли кто-то смелее ее?
— Я не думаю, что ты фрик, — сказала Джемма.
— Это потому, что тебе нравится мой фрикерский вид. И потому, что ты наименее субъективный человек, которого я знаю.
— Я думаю, что была такой, а теперь не уверенна, — она сделала глубокий вдох и рассказала о разговоре с Трумэном. К тому времени, как она поведала обо всем, глаза были уже не настолько заплаканы, и она была не так взволнована, как прошлой ночью.