Трумэн запер дверь. Ее юбка упала к ногам вместе с ее кружевными трусиками, и она снова прикусила свою сладкую нижнюю губу, а ее зеленые глаза были невероятно соблазнительными. Ее волосы были взъерошены, свитер сполз с одного плеча, и ее сладкая, блестящая киска была голая и готовая его принять. Джемма была интригующей смесью бесхитростной невинности и дикой искусительницы.
— Веселого Рождества, сладкая. Ты невероятно грешна, — он расстегнул брюки и спустил их до колен, давая своему большому члену выход на свободу, прежде чем захватить ее губы в долгом, страстном поцелуе.
Ее спина с глухим звуком встретилась со стеной, как только поцелуй стал более диким и торопливым, а его руки переместились на ее голую задницу, поднимая ее и заставляя обернуть ноги вокруг его талии. Когда она опустилась на его член, все ощущения еще больше усилились. Они трахались жестко и грубо, стонали и кричали в безрассудной отстраненности, место, где они слились в страсти, отошло на дальний план. Не осталось ничего, кроме страсти, несущейся по венам Трумэна, и похоти, которая свернулась у основания ее позвоночника.
Джемма, была дикой, крича: «Да!Да!Да!», когда он прижался к ее бедрам и врезался в нее, вытолкнув ее освобождение наружу. Ее голова откинулась назад, и она закричала громче, когда достигла пика, ее эротические мольбы потянули его через край, опустошая полностью. Его сердце было переполнено чувствами к Джемме, и было наплевать на весь окружающий мир.
— Я люблю тебя, малышка, — выдохнул он. Тяжело дыша, он коснулся ее губ своими. Она была так прекрасна, когда смотрела на него сквозь похотливую и сытую дымку страсти. — Переезжай к нам. Я хочу, чтобы ты всегда была рядом с нами.
Она зажала нижнюю губу между зубов, и он подарил ей серию легких касаний, пока она не отпустила его и не вздохнула, и это был самый сексуальный вздох, который он когда-либо слышал.
— Правда? — искры неуверенности и волнения мелькали в ее глазах.
Он кивнул, и снова поцеловал.
— Ты и дети — смысл моей жизни. Давай сделаем это официально.
Она обвила руками его шею и поцеловала глубоко и медленно, возвращаю его член обратно в игру.
— Я тоже этого хочу. Я люблю тебя и люблю твоих детей.
— Наших детей, — поправил он ее. — Они никогда не были только моими. Мы были вместе с той самой ночи, как я их нашел.
— О, Трумэн, — прошептала она, и ее брови сошлись вместе. Она покачала головой и отвела взгляд.
Ее губы сжались в твердую линию. Его сердце и его член буквально сдулись, когда он опустил ее на ноги.
— Я сказал, что-нибудь не то?
— Нет. Ты сказал все настолько правильно, что я думаю, что заплачу. Да, я перееду к Вам. Но предупреждаю, у меня много книг.
Слава Богу, черт возьми.
— Малыш, я построю для тебя книжные шкафы от пола до потолка, если это то, что тебе нужно, — он снова ее поцеловал, ее солены слезы скользнули между его губ, как секреты, которые скрепили их планы.
***
Джемма, продолжала витать в облаках до конца дня. После того, как уложили детей спать, они перенесли свою одежду из их комнаты, чтобы сложить в свой новый шкаф. Наша спальня. Джемма улыбнулась этой мысли. Это действительно происходило. Хотя она уже практически жила у него дома, ничто не могло сравниться с любовью в его глазах и эмоциями, отразившимися на его лице, когда он попросил ее официально переехать к нему.
— Я больше никогда не смогу посетить этот мебельный магазин, — сказала она, смущенно, ее щеки залились краской, едва она вспомнила, что когда вышла из уборной, на них пялился продавец.
Трумэн оторвался от ящика, который он наполнял.
— Потому что он наверняка все слышал, — его голос поднялся на несколько октав. — Вот тут! Да! Да!
Она бросила в него подушку, он в ответ повалил ее на кровать и поцеловал, пока она не засмеялась, а затем он еще раз поцеловал ее, пока эти смешки не превратились в голодные стоны.
— Ты превратил меня в сексуальную маньячку, — она выгнулась под ним.
— Однажды я превращу тебя в сексуальную-маньячку жену.
Она чуть не подавилась.
— …Трумэн…? — он крепко ее обнял и был совершенно уверен, что почувствовал, где находится ее сердце.
— Разве ты не думала об этом?
— Да, конечно, но… — думала ли она об этом? Не так много слов. Они вместе и счастливы, и она просто предположила, что так и останется. Может быть, они когда-нибудь поженятся, но она не очень интересовалась, когда именно. Они действительно сейчас говорят об этом?
— Не сейчас, а в один прекрасный день. После моего долгосрочного освобождения, когда выяснится все насчет Куинси, и дети законно будут жить с нами.