− Платье? – фыркнула Вика. – Скажи уж лучше мешок из-под картошки.
Наряд Евы смахивал на бесформенный балахон, перехваченный бечевкой в районе талии. Руки путались в широких рукавах, ноги скрывала юбка в пол. Вдобавок ко всему цвет платье имело пренеприятный − грязно-коричневый. Казалось, его минуту назад вытащили из сточной канавы.
Не опуская рук, Ева проковыляла к трюмо, где долго осматривала себя, поворачиваясь к зеркалу то правым, то левым боком. По ее лицу сложно было догадаться, что она думает о своем внешнем виде. Разве что поджатые губы выдавали напряженность.
− Алекс, − Ева оторвалась от зеркала, − а ты абсолютно уверен, что на собрание мне надо идти именно в этом?
− Через два часа состоится самое важное в нашей жизни событие, а ты думаешь о ерунде. Не все ли равно в каком виде ты туда отправишься?
− Если это самое важное событие в моей жизни, то почему я должна выглядеть, как…, − Ева замолчала, подыскивая слово способное описать ее жуткий внешний вид.
− Как чучело, − подсказала Вика.
− Как чучело, − повторила Ева, кивнув Вике в знак благодарности.
− Это платье отлично скрывает все приспособления, − ответил Алекс.
− Ох, − вздохнула Ева, − надеюсь, курфюрсты напьются и не вспомнят, что на мне было надето.
− Не волнуйся, − подбодрила Вика, − свидетелями твоего позора будем только мы. И я клянусь унести эту тайну с собой в могилу.
− А вы что скажите? - Ева повернулась к Максу и Виталику, которые за круглым столом с удовольствием уплетали овсяное печенье.
Макс застыл с поднесенным ко рту печеньем. Изобразив на лице улыбку, он выдавил из себя:
− Миленько.
− Ты похожа на бисквитный корж, − чавкая, сказал Виталик.
− Такая же аппетитная? – переспросила Ева, сравнение с едой из уст обжоры звучало как комплимент.
− Не-а, такая же рыхлая и унылая.
Ева застыла с опущенной челюстью.
− Улыбочку! – возглас Вики вернул ее в реальность.
Яркая вспышка на миг ослепила. Пока Ева потрясенно мотала головой, к Вике подскочил Макс:
− Откуда ты взяла фотоаппарат?!
− Так я тебе и сказала, − Вика махала полароидным снимком, словно веером, чтобы он скорее проявился. – Отличная вышла фотка, − в итоге заявила она.
− Ты обещала, что кроме вас никто не увидит меня в этом кошмарном платье, − обиделась Ева.
− Это для личного пользования, − пояснила Вика. – Буду долгими зимними вечерами просматривать фотоальбом и вспоминать какая ты убогая.
− Хватит баловства! – вмешался Алекс. – Нам предстоит спрятать весь этот арсенал на Еве, − он указал на столик, заваленный трубками, баллонами и другими предметами непонятного назначения.
За полчаса до собрания все было готово. Всадники устало повалились на стулья с высокими спинками. Лишь Ева осталась на ногах. Стоять было тяжело - приспособления весили килограммов семь, но любое неловкое движение могло свести на нет усилия по ее снаряжению. Слишком хрупка была конструкция, скрывающаяся за бесформенным платьем.
Они едва перевели дух, как в библиотеку вошел неприятного вида субъект. Его лицо и руки покрывали язвы и кровоподтеки, а пахло от него так, будто он разлагался заживо.
Сдерживая рвотный позыв, Ева задышала ртом. Почему курфюрсты выбирают в слуги фурий? От одного их вида переворачивается желудок, что уж говорить о запахе. Но вместо того, чтобы держать этих жутких тварей подальше от Дома и его обитателей, им безоговорочно доверяют и повсюду таскают за собой. «Должно быть, курфюрсты напрочь лишены обоняния», − предположила Ева.
Фурия белесыми, как у мертвеца, глазами осмотрел всадников и жестом пригласил их следовать за ним. Молодые люди выстроились в шеренгу − первым шел Виталик, замыкали шествие Ева и Алекс. Он всю дорогу поддерживал ее под руку, чтобы она не оступилась, и шептал на ухо инструкции.
В комнате, куда привел их фурия, из мебели был лишь диван. Он одиноко стоял у стены, точно случайно кем-то забытый.
− Ждите, − проквакал фурия, как если бы говорил, набрав в рот воды. Не дожидаясь ответа, он ушел, и всадники вздохнули с облегчением.
− Отец рассказывал, что нас будут вызывать по одному, − Алекс кивнул на неприметную дверь в противоположном конце комнаты.
− Куда? – шепотом спросила Ева. От страха у нее свело живот, а в горле образовался ком размером с теннисный мяч.
− На совет, естественно. Там нам предстоит доказать, что мы заслужили право называться всадниками Судного дня.