– Я уже сбил тебя, Саша, – говорю по радио. – Сбил, слышишь?
Он меня не видит, разворачивает свой самолет то вправо, то влево.
– Саша, не крутись, я у тебя в хвосте, и ты давно сбит. Теперь становись ко мне в хвост и держись так, чтобы не выпустить меня из прицела.
– Понял, – отвечает Морозов, но уже не так уверенно.
Я выхожу вперед и начинаю маневрировать, повторяю тот же маневр: три петли с креном и созданием максимальной перегрузки. Морозов опять оторвался.
– А теперь пошли на посадку.
Сели, Морозов вылез из кабины мокрый до нитки. Я тоже не сухой.
– Ну, как, понял что-нибудь?
– Понял, товарищ старший лейтенант. Вы все умеете, а я вот никуда не гожусь.
На глазах у Морозова слезы обиды, и мне стало жаль этого, еще не обстрелянного летчика-юношу. Не научи его летной премудрости, и он вполне может стать жертвой какого-нибудь фашистского бандита.
– Саша, ты не огорчайся! Полтора года назад мы тоже на умели воевать, однако со временем пришел опыт. Наши соседи по оружию рассказали о премудростях боевых полетов. Командиры учили подчиненных летчиков и, таким образом, из нас, молодых необстрелянных пар. ней, вышли неплохие мастера своего дела.
Уметь только летать – на войне это меньше чем полдела. Выполняя боевую задачу, надо, прежде всего, научиться грамотно мыслить, быстро оценивать обстановку и действовать так, чтобы постоянно владеть инициативой.
К примеру, выходить из боя пикированием на «спитфайре» – смерти подобно, потому что самолет этот легкий и пикирует плохо. «Мессершмитт» моментально настигнет его и расстреляет.
Следовательно, надо противника «тянуть» на вираж и обязательно на правый, потому что у «мессершмитта» воздушный винт мотора левого вращения и самолет правый вираж выполнит хуже левого.
Зная эту особенность, мы долгое время тренировались в выполнении глубоких правых виражей.
Результаты налицо. Именно на правых виражах наши летчики сбили не один фашистский истребитель.
Так что учеба, брат, необходима для всех без исключения. Запомни это и никогда не падай духом.
Нам было гораздо труднее, потому что и драться, и учиться приходилось одновременно. Я думаю, что тебе в этом смысле будет полегче. И не волнуйся – обязательно научу! Только давай по порядку разберем твои ошибки и посмотрим, что надо сделать, если все-таки фашист зайдет к тебе в хвост. Ну, а если ты к нему пристроишься, то тут же надо его бить наверняка, а не упускать!..
И мы стали с Морозовым разбирать ошибки. Все по полочкам разложили.
Слушал Саша внимательно, по ходу разбора задавал вопросы. Говорили минут сорок, пока не подошел техник и не доложил:
– Самолеты готовы к вылету.
– Ну, что, полетим?
– Есть, товарищ старший лейтенант! – бодро отвечает Саша.
И так по четыре-пять полетов каждый день, в самую жаркую пору лета. Похудели, стали поджарыми.
Молодые летчики быстро вошли в строй, каждый старался освоить тонкости боевых полетов. Понимали: от этого зависит их жизнь и будущая победа над врагом.
Но вот однажды произошло событие, о котором долгое время велись разговоры среди личного состава. Полк занимался учебой. Никаких полетов в тот день не было. Бодрствовали только зенитчики, охранявшие аэродром.
Вдруг слышим, как они открыли ураганный огонь. Над самым аэродромом пронеслись два «мессершмитта».
– Вот нахалы, – возмущались летчики. – И сюда добрались.
Но повторного налета «мессершмитты» не сделали. Они развернулись и сели на колхозное поле, неподалеку от станицы.
К самолетам бросились колхозники, станичные ребятишки. Летчики подняли руки вверх и на ломаном русском языке стали спрашивать, где командиры. Об этом сразу же сообщили в гарнизон. К месту посадки направились командир полка, начальник штаба и оперуполномоченный офицер.
– Мы прибыли к вам, товарищи, – откозырял один из летчиков. – Хотели сесть на аэродром, но зенитчики чуть нас не сбили. Думали, раз у нас выпущены шасси, то стрелять не будут. Пришлось убрать шасси и сесть на пшеничное поле.
Оказалось, что летчики, прилетевшие на «мессершмиттах» были не то чехи, не то сербы. Служили они в составе немецкой авиагруппы «Хорват», которая базировалась на аэродроме Анапа.
Перелетевших доставили в расположение полка. Очень интересно было беседовать с ними.
Летчики привезли с собой летные книжки, топографические карты и другие документы – словом, все, что только возможно было забрать с собой на истребителе.
Из беседы выяснилось, что они заранее, до вылета на боевое задание, договорились перелететь на один из советских аэродромов и сдаться в плен. Свой полет решили имитировать воздушным боем с советскими истребителями: кричали по радио друг другу, как это обычно происходит при встрече с противником.
На командном пункте у фашистов, наверняка, подумали, что «мессершмитты» действительно ведут бой. Потом летчики круто спикировали и на бреющем поле» прилетели в Тихорецкую.
Об особенностях воздушных боев с «мессершмиттами» нам было известно достаточно много, но сдавшиеся плен летчики еще раз подтвердили достоверность имеющихся сведений о самолете и тактике противника.
– Нисходящий вертикальный маневр у «мессершмиттов» лучше, чем у русских самолетов, – подтвердил один из летчиков по имени Антон, довольно сносно владеющий русским языком. – Это потому, что немецкий истребитель тяжелее по весу.
– Зато на восходящем вертикальном маневре «спитфайр» заметно превосходит «мессершмитт», – добавил к словам Антона второй летчик.
– Это мы тоже знаем, – потрогал Савченко еще болевшую шею…
– Постойте, а откуда вы знаете об особенностях воздушного боя со «спитфайрами»? – спросил командир полка. – Ведь на нашем аэродроме их нет.
– Со «спитфайрами» нам туго приходилось. В мае этого года они немцам много крови попортили, да и потери от них были большие.
– Вы сказали, что встречались в воздухе со «спитфайрами»? – напомнил Савченко.
– Встречались и не один раз, – улыбнулся Антон. – А вот восьмого июня, когда прикрывали немецкий аэростат-корректировщик, тоже встретились со «спитфайрами», но в бой не вступили. Зачем нам это было делать? Ведь мы давно собирались перелететь к русским.
– Постой, постой! Какого числа вы прикрывали аэростат? – спросил я Антона.
– Восьмого июня, – повторил он.
– А сколько вас было?
– Четыре «мессершмитта».
– Так ведь в этот день мы тоже звеном вылетали на уничтожение аэростата и вели бой с «мессершмиттами». Вот какая получается история!
– Все возможно. Я летал, вот с ним, со своим ведомым, – показывает Антон на соседа, – а во второй паре были немцы. В группе «Хорват» есть эскадрильи из летчиков чехов, хорватов, сербов. Однако мы всегда летали вперемежку с немцами.
– Не доверяли вам?
– Наверное, так. Предполагали, что мы можем в любое время поступить также, как поступили сегодня.
– А кроме ваших были еще тогда самолеты? – спросил я Антона.
– Да, был «Фокке-Вульф-189». Он корректировал огонь артиллерии.
Случай, о котором рассказывал Антон, произошел возле города Темрюка. В этом районе к реке Кубань прилегают огромные пространства плавней – камышовых зарослей, залитых водой. Пробираться по камышовым джунглям можно только на лодках-плоскодонках. Других путей не было. Линия фронта здесь четко не определялась.
Для того чтобы корректировать огонь своей дальнобойной артиллерии и наблюдать за нашими тылами, немцы соорудили плот, установили на нем лебедку с мотором и с этого плота поднимали на тросе аэростат. В подвешенной корзине находился наблюдатель, сообщавший на землю обо всем, что он видит в нашем тылу.
Обычно немецкий аэростат поднимался рано утром или перед заходом солнца и причинял нашим войскам серьезное беспокойство. Командование поставило задачу сбить аэростат. Но сделать это было не так просто. Как только мы вылетали на уничтожение аэростата, немцы тут же включали лебедку и опускали его. Найти в плавнях, в зеленом море камыша, замаскированный плот очень трудно. К тому же плот был прикрыт сильным огнем зенитной артиллерии.