Доминик пожал плечами:
- Мы не против, если Бен считает нужным. Надо же чем-то заниматься.
- Сдается мне, без дела вы не сидите. Ладно, спросим Бена. Если он решит, что вы нужнее на выращивании
«Свечки» и «Энни», пошлем кого-нибудь еще. Или никого не пошлем, если он считает, что это не важно.
Облако, поразмыслив секунду-другую, решил, что данные достаточно важны, чтобы посмотреть поближе, и шесть часов спустя - надо все-таки людям когда-то и спать - «Четверка» с прежним экипажем вышла из Гнезда в направлении семьдесят градусов от горячего полюса.
Некоторые изменения на маршруте бросились в глаза с первого взгляда. Высокие растения, которые, видимо, взошли на остатках раздавленных колесами в первом рейсе, стали намного выше. Те, что походили на багровую, бурую и мертвенно-черную двухметровую спаржу, теперь напоминали скорее гигантские цереусы. Основания их стволов часто срастались между собой. Прежние заросли слились в толстые, отдельно стоящие растения, протянувшие вверх множество ветвей. Ни одного из водителей не вдохновляла мысль ломиться через них напрямик, поэтому приходилось ехать медленнее и часто вилять. Случалось и отступать назад, чтобы найти новую дорогу. В конце концов они пришли к выводу, что, чем пробиваться по старому пути, лучше двигаться параллельно ему.
Они обсудили гипотезу, что перемолотые их колесами растения служат пищей для сапрофитов, и доложили свои соображения Бену. Через десять минут от него поступило распоряжение собирать образцы. Ксенобиологам тоже нужна информация. Жизнь на планете, практически лишенной водорода, требовала изучения. Тем более жизнь, в которой углеродная составляющая превышает девяносто процентов при нулевом содержании водорода.
Сбор образцов еще больше задержал бы их, но Эрни с Ником решили отложить его на обратный путь и покатили вперед, оставляя справа частокол живых труб, а слева - относительно открытое пространство.
Все еще активный сдвиг напомнил о себе толчками задолго до того, как водители его увидели. В результате «Четверка» опять притормозила. Водители остановили ее на небольшом расстоянии от сдвига, который, как и предсказывала Сенатсу, поднялся выше двух метров. Крупные сапрофиты, если это были они, в зоне сотрясений чувствовали себя неуютно и уже не мешали движению. Поэтому «Четверке» удалось несколько километров проехать вправо вдоль уступа, но место для переправы так и не нашлось. Оба не настолько доверяли прочности своей машины, чтобы пытаться перевалить гребень при местной силе тяжести, даже если бы не приходилось думать о возвращении. К тому же, если бы корпус и выдержал, людям от такого толчка, пожалуй, пришлось бы не легче, чем рыбам, которых глушат динамитом.
Сервоавтоматы - уолдоуправляемые псевдоживые механизмы от десяти сантиметров до полуметра в длину и от восьми до восьмисот килограммов весом - были, понятно, расходным материалом, и они потратили несколько самых маленьких и самых, с их точки зрения, прочных жучков на пробные прыжки с уступа. Ни один не уцелел, но эксперимент стоил того.
На этом месте их застало новое сообщение Сенатсу, которое изменило план Бена и взбесило ксенобиологов. «Студень» вышел из освещенной зоны и, по всей видимости, испытывал трудности с прокладкой маршрута. Из Гнезда, как и в прошлый раз, передали указания.
На этот раз танкер их игнорировал.
Просьба остановиться и выполнить указанный маневр, чтобы показать, что водители приняли передачу Гнезда, осталась без последствий и, во всяком случае, без ответа.
Бен, хорошо знавший своих сотрудников, немедленно предложил «Четверке» отказаться от прежнего задания и попытаться перехватить танкер. Почему бы не придать официальный статус неизбежному в любом случае решению мужей - Сенатсу с помощниками сделают все возможное, чтобы проложить маршрут для вездехода от его нынешнего местонахождения.
Возвращаться в Гнездо на перезаправку не требовалось: весь транспорт планеты был оборудован полным восстановительным циклом и необходимыми источниками энергии. Это обстоятельство заставило Облако отказаться от мысли послать навстречу женщинам кого-нибудь другого. Едва услышав об изменении в поведении танкера и не дожидаясь даже указаний по курсу, Эрни немедленно развернул машину на горячий восток - под прямым углом вправо от горячего полюса - и погнал прочь от уступа. Спешка была, собственно, излишней, потому что обоим мужьям предстояло много дней пути до встречи с машиной, в которой оставались их жены, но задержки они не потерпели бы. Ими снова овладело беспокойство.
Геодезические курсы двух машин, к досаде Бена, пересекались теперь не на солнечной стороне. Он хотел бы получить более подробные сведения о проблемах передвижения при солнечном свете, чтобы использовать их для разработки следующих маршрутов. Но, будучи по природе человеком практичным и понимая чувства водителей, он не стал предлагать ни им, ни Сенатсу отклониться, если представится такая возможность, немного влево. В ближайшие недели раза два-три возникала мимолетная надежда, что лучший путь, какой смогут найти картографы, выведет хоть ненадолго на солнце, но каждый раз его ожидало разочарование.
Эрни с Ником этому только радовались. Их подстегивала тревога - жены по-прежнему не отзывались, - и они со жгучей досадой подчинялись указаниям Сенатсу, направлявшей их через лабиринт между холмами в объезд непроходимых участков местности и растительности, мимо лужиц и озер неизвестного состава и один раз на добрых пятьдесят километров вдоль скального обрыва, невероятно высокого для кремнистых пород при такой гравитации. Сенатсу посоветовала им держаться хотя бы на километр от края: трудно было предсказать, не вызовет ли масса «Четверки» вкупе с невероятно быстрой эрозией под действием фтористых ветров и дождей обрушения всей стены. При семи g практически все равно, окажешься ты под оползнем или частью его. Сен только потому и решилась проложить курс над обрывом, что десять километров почти ровной поверхности позволяли развить здесь максимальную скорость. И, несмотря на это преимущество, Бен с Сенатсу долго спорили, отключив связь с «Четверкой».
Им не стало намного легче, когда через десять часов после прохода «Четверки» обрыв действительно рухнул, в четырех или пяти местах захватив линию маршрута вездехода.
- Не знаю, - заметил Ник, когда Бен передал им эту информацию, - сумею ли устоять перед искушением, когда стану через несколько лет рассказывать об этом ребятишкам. Как бы десять часов не превратились у меня в десять секунд.
Он прикусил язык, но было поздно. Эрни, который в этот момент был занят управлением, несколько секунд молчал, потом коротко бросил:
- Я бы наверняка не удержался.
«Студень», насколько было видно со спутников, двигался медленно. Он то и дело попадал в тупик и вынужден был отступать по собственным следам. Единственное, что немного обнадеживало: одна ошибка никогда не повторялась дважды. Это выглядело так, будто машиной все еще правит человек. Никто не желал верить, что прошлое выполнение указаний было случайностью, и, по общему мнению, неполадки, которые оборвали работу передатчика, теперь распространились и на приемник танкера. В чем там дело, можно было установить, только непосредственно осмотрев машину: средства связи на всем транспорте многократно дублировались. Чтобы вывести установку из строя, нужно было очень вдумчиво постараться или применить грубую силу.
Никто не мог поверить и даже допустить, что это могли сделать водители танкера, а что касается аборигенов, у них вряд ли хватило бы технических навыков, хотя они, очевидно, были знакомы с микроволновой связью. Но знание общего принципа еще не предполагает способности создать или вывести из строя совершенно незнакомый прибор.