В домике было четыре комнаты. Первая принадлежала партийному бюро, вторую занимал дежурный, третью, прозванную «брехаловкой», всегда заполняли машинисты, вызванные для поездки, а в четвертой работали техники-расшифровщики скоростемерных лент. Расшифровщиков было двое. Но после того, как Лида ушла в отпуск, за двумя сдвинутыми вместе столами осталась одна Тамара Васильевна Белкина, маленькая, рыжеволосая, постоянно грустная женщина. Первое время Лида приходила помогать ей. Потом все дело испортила секретарь партийного бюро Елена Гавриловна Чибис. Она заглянула как-то в комнату, сердито блеснула крупными серыми глазами и сказала непререкаемым тоном: «Уж если вы находитесь в отпуске, то будьте добры к делам не касайтесь. Управимся как-нибудь без вас». Лиду особенно сильно укололо слово «управимся». Как будто сама Чибис расшифровывала ленты. Сегодня, несмотря на то, что о прибытии тяжеловесного позвонила Дубковым она, Чибис, все равно Лида хотела пройти мимо ее комнаты незамеченной. Но не удалось. Елена Гавриловна вдруг распахнула дверь и крикнула на весь домик:
— Товарищ Дубкова! Ох, извиняюсь… Товарищ Мерцалова, вы куда? Если на встречу торопитесь, поезд уже подходит!
— Так быстро? — удивилась Лида, смущенно захлопав ресницами. Елена Гавриловна застегнула шубу, поправила зеленый платок и махнула рукой:
— Пошли!
Путь, подготовленный для приема тяжеловесного поезда, загораживали составы. Нужно было перелезать через тормозные площадки. Елена Гавриловна посмотрела на спутницу и сокрушенно покачала головой:
— Нет, я тут вас не перетащу. Надо кругом.
Лида скривила губы: «Еще провожатый объявился». Но, не сказав ни слова, пошла следом за Еленой Гавриловной.
Когда добрались до свободного пути, там уже собрался народ, и в толпе поблескивали оркестровые трубы. Среди присутствующих выделялся черной бородой начальник отделения дороги Кирюхин. «Значит будет поздравлять, — подумала Лида. — Какой все-таки Петя молодец».
Не успела она разглядеть всех, кто пришел на встречу, как послышался чей-то голос:
— Иде-е-ет!
Вдали из морозного тумана выплывал паровоз, окутанный густым паром. Длинный состав, изогнувшись на стрелке, показал коричневые бока вагонов. Люди засуетились. Грянул оркестр. У Лиды сильно застучало сердце.
Когда поезд подошел ближе и остановился, в окне паровоза показалась Петина голова. Шапка у него была на затылке. Он всегда надевал ее так небрежно, будто бы она мешала ему. Вот он неторопливо помахал рукой встречающим. Чтобы привлечь его внимание, Лида сложила рупором ладони и крикнула:
— Петя!
Он обернулся. На большом раскрасневшемся лице его появилась улыбка. И как раз в этот момент на паровоз стал подниматься Кирюхин. Длинная тонкая фигура его в шинели и брюках навыпуск вытянулась чуть не вровень с тендером.
Вслед за начальником взялся за поручни секретарь парткома депо Сахаров. Этот был почти на две головы ниже Кирюхина. Однако малый рост не мешал ему держаться с достоинством. Черное кожаное пальто с серым каракулевым воротником выделяло его среди окружающих.
Следя за тем, как Кирюхин и Сахаров протискивались в будку машиниста, Лида подумала: «А почему же нет начальника депо Алтунина? Он ведь раньше приходил на такие встречи».
Минут через десять, когда церемония закончилась и отцепленный паровоз, устало вздыхая, ушел с главного пути, Елена Гавриловна схватила Лиду за руку:
— Обождите, Дубкова. Ох, ну что я путаю… слушайте, Мерцалова, тут письмо есть Петру Степановичу из управления дороги. Хотела вручить самому, да забыла. Передайте, пожалуйста. — Она достала из кармана синий конверт и, расправив помятые уголки, прибавила: — Не пойму только, от Романа или от Романова. Приятель, наверно? А может, по службе кто?
— Не знаю, — растерянно ответила Лида, сжав конверт в кулачке. Неясная подпись отправителя явно смутила ее, и она сразу подумала о бывшей Петиной жене, Римме, которая работает в управлении. К тому же почерк на конверте скорее походил на женский, чем на мужской. Лида не понимала лишь одного, что ей нужно, этой Римме?
Заметив перемену в лице Лиды, Елена Гавриловна встревожилась:
— Вы, кажется, плохо себя чувствуете?
— Нет, нет, — сказала Лида. — Все хорошо.
— Да что я, слепая? Ох и молодежь пошла! — Елена Гавриловна обняла свою спутницу и, не торопясь, осторожно повела ее по заледенелому междупутью в обход всех составов.