Во время разговора зашел человек в офицерской форме без погон. Щеголевато пристукнув каблуками, он привычно выпрямился, будто перед военным начальником.
— Разрешите представиться, Зиненко. Инструктор горкома.
Алтунин протянул ему руку.
— Здравствуйте. Что-то вы поздно к нам, товарищ Зиненко?
— Да я уже с утра брожу здесь, — улыбнулся Зиненко. — Даже обедал в вашей столовой. Специально ждал, когда с линии вернетесь.
— Напрасно ждали, — сказал Алтунин. — Занят я. И когда освобожусь, не знаю.
— Жаль. С Дубковым хотел поговорить, тоже неудача: в рейс уехал. А главный инженер чего-то уклоняется. Может, все-таки подождать?..
Алтунин посмотрел на молодцеватую фигуру гостя, на его бойкие выразительные глаза, прищурился.
— А что, собственно, вы хотите?
— Видите ли, вопросов много. И вообще мне хочется войти в курс ваших дел. И насчет отношений с отделением, и с Мерцаловым…
— Нет, нет, — решительно мотнул головой Алтунин. — Не могу. Вы же видите, что делается. Весь резерв снегоочистителей в бой двигаем. — И он опять повернулся к путевой карте, давая понять, что разговор окончен.
Не прошло и пяти минут, как снова распахнулась дверь. На пороге появился сам Кирюхин. Глаза его злобно сверкали, С бороды падали клочья снега.
— Ну, что, опять предложения готовите? Хватит! Пойдемте в цехи!
Алтунин поднял голову.
— Может, сначала выслушаете?
— Потом, потом!
Алтунин пожал плечами и, застегнув куртку, пошел следом за Кирюхиным.
У паровоза, что стоял на первой канаве, начальники переглянулись.
— На промывке? — спросил Кирюхин.
— Как видите, — ответил Алтунин.
— Умники. Выбрали время.
— Ничего не поделаешь. Болезни легче предупреждать, чем заниматься потом лечением.
— Это я уже слышал, — махнул рукой Кирюхин. — Но мне локомотивы нужны! Понимаете?
— Я уже докладывал. Два паровоза смогу дать только через три часа.
— Вы что, смеетесь? Через три часа буран черт знает что наделает. Поезда занесет.
— Все возможно, — сказал Алтунин. — Потому и предлагаю взять паровозы на станциях Кинешма и Степная. Они же там простаивают. И вообще диспетчеры отделения, по-моему, допускают…
— А по-моему, вы не о том думаете, — резко прервал его Кирюхин и размашисто зашагал в глубь депо. У других «больных» паровозов он уже подолгу не задерживался, лишь коротко спрашивал: «Что с этим? А вон с тем?»
Под конец обхода он повернулся к Алтунину и, взявшись за всклокоченную бороду, шумно вздохнул.
— Что же получается, а? План ремонта выполняете, а в трудный момент обеспечить паровозами не можете. Опять винить диспетчеров будете?
— Да, буду. — Начальник депо вынул из кармана блокнот, отыскал нужную страницу и хотел сообщить, сколько по его подсчетам локомотивы сделали за месяц холостых пробегов и сколько времени простояли в резерве. Но Кирюхин не дал ему сказать и одного слова. Рассвирепел окончательно.
— Вы бросьте чепухой заниматься. Лучше подсчитайте, сколько я трачу времени на скандалы с вами из-за паровозов. Это же безобразие, вакханалия!.. Не можете справиться с работой, откажитесь. Будьте мужественным, как Шубин.
Алтунин только сжал губы и положил блокнот обратно в карман.
Кирюхин понял, что никакими словами этого человека не проймешь.
— Ладно, потолкуем в другом месте. А пока… — Кирюхин сделал паузу, чтобы внушительнее прозвучало предупреждение. — Пока сидите в депо. И учтите: через три часа два паровоза жду. Не думайте, что резервные спасут положение.
Он резко повернулся и, широко размахивая полами шинели, направился к выходу.
Алтунин посмотрел ему вслед, подумал: «Значит, шубинского «мужества» от меня хочет. Долго придется ждать».
В памяти всплыли сугробы. Было это во время войны. Так же вот бушевал буран, занося снегом фронтовую ветку. А он, Прохор Алтунин, вел эшелон с танками. Пробиваться становилось все трудней и трудней. Наконец, сугробы поднялись так высоко, что паровоз утонул в них по самый котел и остановился. Железный богатырь степных магистралей, способный с одной порцией воды пробегать сотни километров, здесь на длительной стоянке, без работы тендер-конденсатора, мог очень быстро погибнуть от водяного голода. «Теперь машине крышка, — сказал помощник машиниста, вытирая измученное мальчишеское лицо грязным рукавом телогрейки. — Если уедем отсюда, то на катафалке».
Но Алтунин не хотел и слышать унылые речи своего помощника. У него была одна мысль: «Танки должны быть доставлены». В голове зрели планы. Сперва ему казалось, что вот-вот пробьется к ним навстречу мощный снегоочиститель, и все будет хорошо. Потом он стал подумывать о том, что снегоочиститель может оказаться поврежденным или разбитым вражеской артиллерией. А позже пришла в голову еще мысль, от которой поползли мурашки по телу: «Вдруг ветка перерезана противником?» Ну, нет, в такое он не верил. Он знал, что командование ждет танки и, конечно, что-то предпринимает. Значит, надо бороться за жизнь паровоза. Бороться настойчиво, изо всех сил.