— А как же собрание? — спросила она.
— Никак, — ответил Петр.
— Почему никак? Ты же мог?..
— Ничего я не мог, — рассердился Петр… — Тебе, наверное, хочется, чтобы меня прорабатывали, да? А я не хочу. У меня ответственный рейс. Ясно?
Но Лиде было не ясно. Она смотрела на Петра и не знала, что ему ответить.
16
Распахнув дверь секретарской комнаты, Сазонов-младший возбужденно спросил:
— Где Прохор Никитич? У себя?
— Ой, нет его, — с сожалением ответила Майя. — Вот-вот должен приехать. Посиди!
— Да что там «посиди»! Собрание срывается. Готовили, готовили и вдруг!..
Майя обиженно склонила голову.
— Ты всегда так говоришь, Юра, как будто во всех грехах виновата я.
— Серьезно? Ну извини… Я просто… — Он потянулся за ее рукой, но не поймал. Девушка ловко отпрянула и смущенно погрозила пальцем: не забывай, где находишься.
Юрий покорно сел, запрокинув назад голову. Теперь он не мог уже спокойно смотреть на нее, как раньше. Она тоже при каждой встрече вспыхивала и стыдливо опускала свои густо подкрашенные ресницы. Ему и невдомек было раньше, что колючая и недоступная Майя может быть такой застенчивой. А теперь он знал об этом и радовался своему открытию.
— Ну, успокоился? — спросила Майя, выходя из-за своей баррикады. — А у меня что-то есть для тебя важное.
— Опять какая-нибудь резолюция? — насторожился Юрий.
Девушка отрицательно покрутила головой.
— Что же тогда? Приказ?
— И никакой не приказ. — Она подошла к шкафу и достала письмо в обыкновенном зеленоватом конверте. Достав, тут же спрятала его за спину, давая понять, что без «выкупа» дело не обойдется. Юрий, не раздумывая, пообещал ей шоколадных конфет. Он давно собирался отважиться на такой деликатный поступок, да не мог найти подходящего повода. А сейчас все получилось, как нельзя лучше. Только Майя почему-то вдруг поскучнела:
— Я не знала, что у тебя такие купеческие замашки, — сказала она с чуть приметной иронией.
— Да какие замашки? — принялся оправдываться Юрий. — Ничего особенного. Не плясать же мне в служебном помещении.
— А в кино пойдешь? — спросила вдруг Майя.
— В кино? — Юрий улыбнулся. — Издеваешься, да?
— Нет. Я уверена, что теперь не забудешь.
— Ладно, я за тобой зайду, — пообещал Юрий. И в тот же момент письмо перелетело к нему в руки. Письмо было небольшим, на двух тетрадных страницах. Зато всю третью страницу занимали подписи его авторов. Это были фамилии машинистов Широкинского локомотивного депо.
Они писали, что слушали по селектору выступление Алтунина и вполне с ним согласны: нельзя борьбу за скорость на транспорте понимать лишь как стремление увеличить техническую скорость и вес поезда. Тут необходимо учитывать все: и недопущение брака, и экономию топлива, и сбережение техники.
В письме приводились слова Алтунина: «Если машинист сумел продлить жизнь локомотива, увеличить его межремонтные сроки, значит, он сделал серьезный вклад в общую борьбу за скорость». И потому, как он, Юрий Сазонов, по утверждению начальника депо, показывает пример в этом отношении, со своим письмом незнакомые машинисты обратились именно к нему. Они предлагали Юрию встретиться и поговорить обо всем подробно. Просили сообщить, когда это лучше сделать.
Далее шли вопросы, касающиеся конкретной работы машиниста. А в самом конце письма, под фамилиями авторов, крупными буквами было выведено: «Шлем Вам самый сердечный привет и искреннее пожелание не сбавлять энтузиазма».
— С чем и поздравляю, — весело сказала Майя, успевшая прочитать письмо из-за плеча Юрия.
— А брось ты улыбаться, — снова рассердился Юрий. — У нас такой провал с этим собранием, просто подумать невозможно.
Майя протянула руку к его шевелюре, провела пальцами по завиткам. И он, повеселев, опять развернул письмо, пробежал взглядом по строчкам. Но тут в дверях появился главный инженер Шубин, усталый, запыленный. Сазонов-младший немедленно встал и вышел из комнаты…
Дома он показал письмо отцу, надеясь тем самым смягчить все еще натянутые с ним отношения. Тот, посадив на нос очки, долго разбирал каждую строчку, затем с обычной придирчивостью спросил:
— На огонь, стало быть, дуть начинаете?
— На какой огонь? — не понял Юрий.
— А на тот самый, что соловьям нравится.
Юрий насупился:
— Опять ты, батя, за старое. Ведь пустой разговор. Ненужный.
— Ненужный? — тяжело задышал Александр Никифорович. — А ты понял, про что тебя в письме спрашивают?