- Александр.
- Александр-Александр, - пошамкал. - Победитель, с римского или греческого. Так-так, и что вы хотите от меня услышать?
- Все о Викторе, - ответил я. - О человеке и специалисте.
И ничего нового не услышал: дрянной, оказался, человечек, Витенька, слаб духом и телом, хотя специалист от Бога, это надо признать, но не выдержал, видать, общей смуты - ум за разум зашел, такое с гениальными людьми частенько случается.
- Воздействие радиации?
- В малых дозах она полезна, молодые люди, полезна, - зарапортовался старичок.
- Там большая доза, Алексей Григорьевич, - уточнил я. - Смертельная.
- Ну да, ну да, - спохватился академик. - Все мы под Богом ходим.
- А как вы считаете, Виктор Германович пойдет до конца? - спросил я.
- До какого конца?
- До победного.
Прогноз академика неутешителен: пойдет, а почему бы Нестеровому не идти, коль такая петрушка в мозгах его проросла. А все от того, что науку кинули, как рваный башмак. Никто не принимает решений - никаких решений, какое безобразие, кипятился академик, признаваясь нам, что сейчас работает над срочным письмом в Правительство.
- Да, друзья мои, - вскинулся в энтузиазме Алексей Григорьевич. Выход есть и он прост.
- Какой же? - проявляем дежурный интерес.
- Продать к чертовой матери четыре острова Курильской гряды японцам вот какой! И как можно быстрее.
Мы открываем рот и слушаем: реализовать по той причине, что коллеги-атомщики из страны Восходящего солнца очень хотят купить. Почему? Потому, что они обратили внимание на практически неисчерпаемые запасы энергетически ценного изотопа гелия на этих островах. Переработав сырье в ядерном реакторе, можно получить огромное количество экологически чистой энергии. Но японцы теперь начинают думать: покупать ли острова вообще? Дело в том, что недра Луны тоже богаты изотопом гелия. Энергоемкость нового топлива впечатляет: контейнер лунного продукта способен обеспечивать энергией всю страну в течение года. Ради такой альтернативы атомным и тепловым станциям не жалко и ракеты гонять к ближайшему спутнику Земли.
- А при чем тут острова? - смею задать вопрос.
- Как при чем, батенька? - волнуется академик. - У нас там, повторяю, запасы изотопа гелия.
- А почему бы нам самим их не перерабатывать? - не понимаю.
- Родной мой! Вы что, не видите, в какой мы жопе?
- Почему не вижу, - усмехаюсь. - Вижу.
- Тогда о чем разговор?
- Об островах, Алексей Григорьевич.
- Продать, - решительно рубит воздух рукой академик Биславский. Продать, пока есть такая возможность.
- Нельзя, - качает головой Полуянов.
- А жить так можно, - возмущается старичок. - И каждый из нас получит, - спешит к столу, листает бумагу, - включая младенцев. Так-так: по сто шестьдесят шесть тысяч долларов на нос. Я тут все посчитал и обращаюсь к Правительству, и если они там не дураки...
Нашу столь увлекательную беседу прерывает приход внучки. В руках Мстиславы рюмочка с лекарственной отравой и стакан с водой. Дедок хлопает эту рюмку, кислится, запивает водой:
- Эх, лучше бы коньячку, - и кивает на нас. - Угости гостей, внучка.
Едва взглянув на нас, гостей, она уходит. Я уж решил: не вернется, ан нет - выполнила просьбу деда. На подносике вижу фигурную бутылку коньяка, два пузатеньких фужера и тонко нарезанный лимон. Я приятно удивлен. Девушка прошествовала по комнате, легко поставила поднос на журнальный столик и опять, не глядя на нас, направилась к двери.
- Спасибо, внучка, - говорит ей вслед академик.
Надо ли говорить, что она мне понравилась - архаичной русой косой, глазами, молодостью и неспешным достоинством.
- А когда, Александр, в Москву? - спросил меня академик на прощание.
- Наверное, завтра, - посмотрел на Полуянова.
- Отлично-отлично, - засуетился Биславский. - Тогда у меня нижайшая просьба: отдать письмецо в Правительство.
- Алексей Григорьевич!
- И внучку бы мою взяли под свою опеку, Александр?
- Мстиславу?
- Только до столицы нашей Родины, - не обращал старичок внимание на мое приподнятое, скажем так, состояние. - Там у нас тетка больная, требует внучку. Завещание, говорит, хочу на любимую племянницу, а сама, как генерал на пайках, - махнул рукой. - Бабы, черт бы их взял!..
С этим утверждением было трудно не согласиться, но опять: без женщин жить нельзя - скучно. Какой праздник души без них, родных!
К сожалению, торжества пока отменялись - до лучших времен. Поиск разлагающего на элементы таблицы Менделеева субъекта заставлял нервничать все службы. Телефонные звонки столичных сексотов не принесли желаемого результата: никто из учебного курса господина Нестерового не остался проживать и трудиться в белокаменной и её окрестностях.
- Кто такой Карпов? - спросил я у Полуянова.
- Как кто? - удивился тот.
Оперативная информация ФСБ по данному фигуранту была скупа: служил во внутренних войсках двадцать лет, полковником вышел в отставку, был назначен руководителем охраны ядерного Центра. Без особых на то оснований. Я выразил изумление этим фактом и получил ответ: Наум Наумович бывший муж госпожи Биславской Наины Григорьевны, являющейся родной сестрой академика, которая ныне проживает в Москве.
Я взялся за голову: ничего себе семейная сага! И заявил:
- Тогда "прокачиваем" Карпова.
- Зачем?
- Посмотрим, как он себя будет вести.
- Зачем?
Я, выразившись на языке трудящихся и колхозных масс, не посчитал нужным подробно объяснять причину моего интереса к этой неопределенной фигуре. Как показывает практика, семейственность к добру не приводит, если это касается больших финансовых интересов, а национальной безопасности тем более.
Не знаю, насколько был убедителен в своих подозрениях перед областным руководством Службы, но оперативную группу мне выделили на сутки. Смысл же "прокачки" заключается в следующем: подозреваемый берется под плотное внимание компетентных органов, и так, чтобы он без труда догадался об этом. Если человек чист, как горный хрусталь, никаких эмоцией с его стороны. А тот, кто грешен...
Необходимо быть высочайшим профессионалом, чтобы скрыть свои чувства, когда вдруг обнаруживаешь, что твои телефоны слушают, служебную документацию смотрят, а за машиной следуют непонятные личности с характерными лицами убийц.