- Эй, вашу мать, маски-шоу! - орал я не своим голосом, присыпанный бетонной пылью. - Что вы делаете?! Идиоты! Я свой! Свой! Где Старков!
Наконец мои истерические вопли прорвались сквозь настойчивый стрекот убойного автоматического оружия. С высокого потолка тряпьем свисла тишина. Правда, я не торопился подставлять стрелкам свою голову и другие части тела.
- Старков?! - закричал я. - Дай голос?!
- Ну даю! - ответил кто-то под нервный смешок товарищей.
- Не принимаю! - возмутился я. - Давай полковника!
- Даю!
Ну и так далее. Наконец моя настойчивость была вознаграждена. После минуты такого веселого пререкания явился тот, кого все ждали. И особенно я.
- Алекс, - обнял меня полковник. - Жив, черт! Такое логово нарыл! А мы тут хорошо покрошили...
Я занервничал и признался, что меня интересуют двое: Скворцов и Пельше, а также господин Нестеровой-старший, который по моим хитроумным выкладкам, должен находиться именно здесь.
- Ну не знаю, - передернул плечами Старков. - Ты не предупредил, вот мы и работали по полной программе.
Как говорится, делать нечего: имеем то, что имеем. А имели мы действительно логово неонацистского движения, вернее её службы безопасности. Складское помещение, преобразованное под офис, было забито знакомой печатной продукцией, портретами вождей, штандартами с символикой германских войск, бюстами курносенького фюрера и прочими малохудожественными атрибутами ультраправого движения. На полу в театральных позах и лужах крови валялись трупы.
- Здесь три, - посчитал нужным сообщить Старков. - И там шесть. Нормально?
- Итого девять, - сказал я. - А кто-то остался живым? - выразил надежду.
- До черта, - признался полковник. - Моим мальчикам надо ещё повышать и повышать уровень огневой подготовки.
В какой-то мере всему человечеству повезло: шальная пуля не пробила голову "группенфюреру" Скворцову (г-ну Пельше в этом смысле не повезло) и он был в состоянии отвечать на поставленные вопросы. Поначалу он отказывался давать показания и рисовался этаким грудастым бранд-майором, способным жизнь положить за хрустальную идею неонацизма.
- Я не боюсь смерти, - говорил он. - Душа настоящего арийца бессмертна! Я верю в реинкарнацию. Наше поражение - это залог нашей будущей победы. Огонь атома очистит мир от скверны!..
Пока он нес эту полубредовую околесицу, я внимательно просмотрел документы, обнаруженные в сейфе и столах. И обратил внимание на странный календарь - он был выполнен в виде рунического зодиакального круга с указанием праздничных дней. И день: "сентябрь 22" был помечен красным фломастером.
- Огонь атома, говоришь, - прервал я "группенфюрера". - Вот на эту тему мы и поговорим.
- Я не скажу ни слова, - твердо заявил господин Скворцов, заблуждаясь относительной своей бессмертной души.
- А мы и так все знаем, - сказал я. - Только один вопрос: где Нестеровой?
Неонацистский дучик взглянул на меня с превосходством и заявил, что этот грязный блевотный мир обречен сгореть в очистительном пламени, значит, он и сгорит, как бы мы не пытались препятствовать этому.
- Механизм уничтожения уже запущен, господа, - не без торжества проговорил "группенфюрер". - Не вижу смысла продолжать нашу беседу.
Признаться, я потерял терпение. Я люблю людей, но когда они теряют чувство меры и реальности, то следует срочно принимать кардинальные меры. Полковник Старков и бойцы "А" состояли на казенной службе и не имели права применять первую категорию воздействия на строптивца. Это мог сделать только я, человек, зарабатывающий на жизнь частным предпринимательством.
Я попросил полковника оставить меня один на один с огнепоклонником, который посчитал, что я буду вести с ним душещипательные разговоры, и посему улыбался, как герой-викинг.
- Алекс, - предупредил Старков. - Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.
Надо ли подробно останавливаться на методах воздействиях, применяемых в исключительных случаях. Думаю, что не надо. Скажу лишь одно: методология примитивна и позаимствована полностью у племен Амазонии. (Кстати, спецназ USA тоже вовсю использует опыт этих племен, для которых человек в качестве пищевого продукта привычен, как для цивилизации порция пломбира.) Господин Скворцов верил в себя до конца, и веру потерял в тот момент, когда почувствовал, что его плоть насаживается на своеобразный шампур из древка штандарта.
- И это только начало, - предупредил я. - Твои товарищу по оружию находятся в боевой готовности и намерены заменить...
"Группенфюрер" был готов пережить боль, но пережить унижение и позор перед лицом партии. Короче говоря, гадя под себя, он согласился ответить на несложные вопросы. Из этих вопросов и ответов сложилась следующая картина: полгода назад Партия приняла историческое решение: воздействовать на загнивающий мир самым радикальными методами, вплоть до взрыва ядерного устройства. Была проведена определенная работа, в результате которой в руки Движения попал ядерный ранец. Ученый Нестеровой уничтожен, как сомневающийся, и замурован в цементе. Взрыв произойдет в 12 часов по полудню 22 сентября - во время руны "зиг", то бишь "победы".
- И огонь атома очистит скверну мира! - снова заблажил господин Скворцов.
- Эй, - сказал я, - кто и где будет взрывать?
- Кто и где? - повторил вопрос с задумчивостью дауна. Потом просиял и захохотал истерично: - А вот этого я вам не скажу! Не скажу! - И, высунув язык, забелял. - Бэ-бэ! Не скажу! Потому, что сам не знаю! Ха-ха! Не знаю! Зиг хайль! - И принялся маршировать.
Ничего не оставалось делать, как поверить в его сумасшествие. Все это было весьма некстати. Остальные "наци" смогли только подтвердить существование операции "Крест" и то, что некий человек замурован в ванной с цементом.
Это решено было проверить - и пока чернорубашечники работали кайлом, я с помощью освобожденного от наручников "оберфюрера" Рюрикова отыскал труп второго участника поездки в Сибирь, названного казначеем партии.
Пули разворотили грудную клетку молодчику Пельше и мне пришлось пачкать руки о липкую и холодную кровь. В кармане кителя обнаружил поврежденную четвертушку из школьной тетрадки с неким планом местности. Разобраться в этом мог только специалист: топограф. О чем я и сообщил полковнику Старкову.