И животные строем потопали в луга косить траву. А когда вечером они вернулись, выяснилось — молоко исчезло.
Глава III
О, как они работали, как потели, чтобы завершить сенокос вовремя! И труды их были вознаграждены. Сена накосили даже больше, чем ожидали.
Порой приходилось нелегко: ведь орудия труда были рассчитаны на людей, не на животных и, конечно же, мешало, что никто из них не умел стоять на задних ногах. Но, к счастью, свиньи были столь умны, что находили выход из любого трудного положения. Ну а лошади отлично знали каждую пядь земли в лугах и понимали, как разумнее косить и ворошить траву, гораздо лучше Джонса и его людей. Нет, сами свиньи не работали, но всем командовали и следили за работой других. Было совершенно естественно, что именно они взяли руководство на себя, потому что как раз свиньи обладали огромными познаниями. Боксер и Травка впрягались в косилку и ворошилку (ни о вожжах, ни о кнутах не могло быть и речи) и круг за кругом тащили их по лугу. А сзади шла одна из свиней и, смотря по обстоятельствам, покрикивала: «Но-о! Товарищ!» или «Тпру-у, товарищ!» Все, даже самые маленькие и безрогие, ворошили траву и сгребали сено, а утки и курицы, пока светило солнце, без устали сновали взад и вперед, перетаскивая в клювах подсохшие травинки. В итоге сенокос был завершен на два дня раньше, чем это удавалось обычно Джонсу и его работникам. И это был самый богатый сенокос, какой помнила ферма. Они не потеряли ни травинки: куры и утки зоркими глазами выискивали оброненные стебельки и тащили их в общую кучу. И ни одно животное не позволило себе съесть даже клочка сена.
Все лето работа на ферме шла как часы. При этом животные испытывали такое удовольствие, о каком раньше и не догадывались. А когда они ели, то каждый кус доставлял теперь истинное, острое наслаждение, поскольку отныне это была их собственная еда, которую они добыли сами и для себя, а не подачка прижимистого хозяина. Теперь, после изгнания никчемных людей-паразитов, всем доставалось больше еды. Конечно, животные еще были неопытны, но, несмотря на это, у них все равно оставалось больше свободного времени. Да, они встретились со многими трудностями. Например, осенью, когда они собрали зерно, им пришлось давить его копытами, как в давние времена, и сдувать мякину, поскольку на ферме не нашлось молотилки. Но и в этих случаях их выручали умные свиньи и невероятная сила Боксера. Боксер вообще вызывал всеобщее восхищение. Он и при Джонсе работал на совесть, а сейчас, казалось, трудился за троих. Бывали дни, когда едва ли не все на ферме ложилось на его плечи. С утра до ночи он что-то тянул, что-то толкал и всегда оказывался там, где было тяжелей. Он даже договорился с одним из петухов, чтобы тот по утрам будил его на полчаса раньше, чем остальных, и до начала трудового дня вкалывал там, где особенно требовалась его сила. «Я буду работать еще упорней!» — приговаривал он, встречаясь с любой трудностью, с любой неудачей. Эта фраза стала его девизом.
Впрочем, каждый на ферме отдавал делу все, что мог. Куры и утки, к примеру, убирая урожай, сберегли пять бушелей пшеницы, только подобрав опавшие зернышки. Никто не воровал, не ворчал из-за лишнего куска, а споры, драки и взаимная зависть, обычные в старые времена, почти исчезли. Наконец, никто — или почти никто — не отлынивал от работы. Правда, Молли неохотно вставала по утрам и частенько уходила с поля раньше положенного срока, ссылаясь, скажем, на попавший в копыто камень. И поведение кошки бывало своеобразным. Во всяком случае, животные скоро заметили, что, как только нужно было работать, кошка куда-то исчезала. Она пропадала часами и как ни в чем не бывало вновь объявлялась во время обеда или вечером, к концу трудового дня. Впрочем, у нее всегда находились такие веские причины отсутствия, а кроме того, она так мило мурлыкала, что усомниться в ее добрых намерениях было просто невозможно. Лишь осёл старина Бенджамин, казалось, совершенно не изменился со времен Восстания. Он по-прежнему, как и при Джонсе, трудился медленно и упорно, не отказываясь ни от какой работы, но и не напрашиваясь на сверхурочные. О Восстании, о его результатах, осёл предпочитал помалкивать. А когда его спрашивали, лучше ли ему живется теперь, без Джонса, он говорил в ответ одно и то же: «Ослы живут долго. Никто из вас не видел еще мертвого осла». Ответ звучал загадочно, но приходилось довольствоваться именно им.
По воскресеньям на ферме не работали. Завтрак в этот день переносили на час позже, а по окончании его установилась раз и навсегда заведенная церемония. Прежде всего поднимали флаг. Снежок нашел в кладовой старую зеленую скатерть миссис Джонс и белой краской нарисовал на ней копыто и рог. Эту скатерть и поднимали каждое воскресное утро на флагштоке, установленном в саду фермерского дома. Зеленый цвет нашего стяга, объяснил Снежок, олицетворяет зеленые поля Англии, а копыто и рог — символы будущей Республики Животных, которая возникнет, когда повсеместно будет покончено с людьми. Потом, после поднятия флага, животные строем шли в большой амбар на общее собрание, которое называли митингом. Здесь планировалась работа на следующую неделю, выдвигались и обсуждались различные резолюции. Их всегда предлагали свиньи. Другие же научились голосовать, но придумывать резолюций не умели. В дебатах самыми активными были Снежок и Наполеон, никто не мог равняться с ними. Однако скоро было замечено, что эти двое никогда не сходятся во мнениях: что бы ни предлагал один из них, другой, можно было не сомневаться, непременно оспаривал. Даже когда решили выделить небольшой выгон за садом для животных, отработавших свое, против чего, кажется, никто не мог возразить, между этими двумя разгорелись бурные дебаты уже относительно правильного пенсионного возраста для каждого вида животных. Впрочем, митинги всегда завершались пением песни «Скоты Англии», а после обеда все, как правило, отдыхали.