— Я сам хочу поразвлекаться со своим новым слейвом, — безмятежность Дрейка порождала волну тревоги. — Обсудим ее аренду в другой день.
Яростный стук каблуков ритмично вспарывал пространство.
Я смотрела на белые с желтыми вставками кроссовки Малина, не разгибаясь. Не хочу видеть столичных. Никого из них.
— Знаешь, что она моя истинная? — вопрос заставил вздрогнуть.
Из своего положения посмотрела на Дрейка.
Он с легкой усмешкой на губах кивнул.
— Ваша беседа у бассейна была не совсем приватной.
Выходит, он слышал.
Понять, хорошо это или плохо, не получалось. Для подобных размышлений нужен трезвый подход.
За стеной вновь появился цокот каблуков. Разговор подвис в немом ожидании.
Столичная вошла с ведерком для льда, в котором обычно держат бутылки. Ее не наблюдалось.
С сочувствующим видом заправской стервы блондинка протянула:
— Кисунь, тебе необходимо охладиться.
Подернутый туманом разум не позволил рефлексам сработать. Я как в замедленной съемке наблюдала за переворачивающимся надо мной ведром со льдом.
Кубики больно ударялись о голову, закатились под ворот кофты на спину и на грудь.
Шипение с коротким писком — все, что я смогла из себя извлечь, пока лед скользил по коже, оставляя мокрые дорожки на теле.
Последние льдинки прокатились по щекам, упали на ладони. Руки тряслись, холод пробивал до стука зубов.
На загривке жгло. Оттянула кофту со спины, вытряхивая остатки. Кубики стучали по полу, а по спине и груди катились холодные капли.
Столичная милейше улыбнулась, развернулась на шпильках и поцокала к выходу.
Дрейк наблюдал за мной с приподнятыми бровями, сунув руки в карманы брюк.
Вытянутые вдоль тела руки Малина сжимались в кулаки. Пальцы напряженно вытянулись и сжались вновь до побелевших костяшек.
Он не сводил с меня взгляда. Удивленный, озадаченный, будто пораженный чем-то.
Неужели поведение Оливии растрогало до глубины души?
Сарказм тонул среди невысказанных слов.
Трясясь в ознобе, стянула кофту. Наружной стороной обтерла шею, грудь, под пристальными взглядами.
Я не собираюсь заболеть из-за одной конченной стервы.
Сунула кофту Малину в руки. Он, по-прежнему словно оглушенный, в немом удивлении выразил вопрос.
Повернулась спиной и грубо бросила:
— Вытирай.
Сцепила руки под грудью, чтобы меньше трястись.
На Дрейка вовсе не смотрела. Уставилась в темную стену перед собой.
Пусть все столичные провалятся в преисподнюю. Тридцать три поноса каждому жителю Амока на голову.
Плечо обожгла горячая ладонь. Вместе с прикосновением пробудилось и затихшее желание. Оно слабо заворочалось, мягко стягивая низ живота.
После того, что было, это кажется пустяком. Как легкая щекотка.
Ткань коснулась спины. Одно плавное движение вдоль позвоночника сменило другое.
Тягучая густая радость от заботы со стороны истинного патокой растеклась по грудной клетке.
Заботы, на которую я его вынудила. Заставила. Приказала ее проявить.
Здравый смысл заткнул обрадовавшуюся истинность.
Пальцы грубо сдавили плечо, дернули назад. Я с недовольным рыком рванула вперед, но рука вместе с моей кофтой перехватила поперек живота. Спина вжалась в каменный торс.
Протяжный вдох над шеей всколыхнул все нервные окончания.
"Проклятье, Малин! Все только успокоилось…", — простонала отчаянно в глубине души.
Разум бился в истеричном протесте, а тело натурально плавилось под руками Макса.
Его ладони хаотично скользили по животу, задевали грудь. Кончики пальцев проходились по границе резинки спортивных брюк. Зубы царапнули изгиб шеи, запуская мурашки размером со слонов. Влажный язык зализал несуществующие следы, срывая стон.
Когда, в какой момент забросила руку назад — не поняла. Пропустила короткие жесткие волосы Малина между пальцев и стянула, выгибаясь.
— Хочу оставить метку, — шепот опалил ухо, дурманя, только смысл слов вызывал тревогу.
Метку?
Он сказал метку?!
— Не смей, — прорычала я и затряслась всем телом.
Проворные пальцы пробрались за резинку штанов, безжалостно крадя у меня очередной стон.
— Хочу, — ответный рык Малина прямо в шею спровоцировал сильнее сжать волосы в кулаке.
Никаких меток! Только через мой труп.
Хлопки в ладони громом обрушились на нас двоих.
Я… чуть не потеряла голову, и совсем забыла, что мы не одни и… и вообще не должны ничем подобным заниматься!
Тугой узел стянул живот, подогревая пекло между ног, подсказывая, чем все как раз должно было закончиться.