Томас откидывает черные шторки и проходит по ту сторону бедности. Сегодня все изменится, потому что по-другому быть просто не может. Потому что как может что-то пойти не так, когда все складывается отменно?
Он вдыхает и чувствует аромат кубинских сигар, хотя никогда его не чувствовал, перегар дорогущего виски, медленно таящего в воздухе, и солено-кислый аромат женских гениталий вперемешку с ягодным или шоколадным оттенком смазки.
Катастрофа вселенской важности осталось где-то сзади, за задвинутыми плотными шторами, сквозь которые не просачивается свет. В этой комнате все иначе. В ней сидят титаны. Атланты, что держат общество. Само бесподобие социального неравенства и килограммовые труды Платона о городе, которого нет.
— Томми! — восклицает Дэнни, хрен пойми откуда появившийся. — Ты решил заглянуть за кулисы всемирно известного шоу о, мать его, тщеславии и жадности? Ну что ж, если ты готов потратиться, проходи, заварим тебе капучино со сливками общества.
5
Не успела Диана выйти из комнаты с тем пацаном-недоростком, как загорелась вторая лампочка, ведущая в другую комнату. Она заходит в нее, чувствуя, что ситуация под ее контролем, и надменным взглядом обводит ее по периметру. В этот раз на столе раскиданы разные игрушки, вызывающие боль в ее анусе при одном только виде. Толстый мужик лежал на животе и что-то мямлил себе под нос.
Интересно, сколько писек повидали эти штучки?
Диана говорит:
— Ты хочешь, чтобы я тебя трахнула, толстый ублюдок?
Мужик переменил позицию и сел на свою задницу. Диана хватает плетку со стола и со свистом бьет по кровати.
Жирный, чумазый, его член, вероятно, немытый недели три. Диана говорит:
— Вставай раком.
Он повинуется, сжимая свой мелкий обросший стручок двумя пальцами.
— Я как раз этого и хотел, девочка моя. Командуй мной и делай все, что хочешь. Я твой. Я весь твой…
— Заткнись, грязная скотина, и раздвигай свои ножки. Я надеюсь, ты посрал перед тем, как идти сюда?
Мужик кивает.
От его задницы разит тухлыми сосисками и пережаренными яйцами.
Диана хватает страпон. Диана знает, что нужно делать.
6
— Затянись-ка этой дрянью, Томми, — Дэнни протягивает ему косяк, который Томас с удовольствием пригубил. — Как тебя снова занесло сюда? Решил кайфануть? Тогда, мать его, ты пришел по адресу. Здесь лучшие девочки и лучший кокс. Но ты знаешь правила — за все придется платить.
Дэнни улыбается странной улыбкой, как будто этот самоуверенный ковбой что-то знает. Знает и молчит, ехидно поглядывая на Томаса. Вокруг — элегантные доберманы, ухрюканные до состояния бесхозных кобелей. У каждого трется одна-две девочки и обнюхивают зад, виляя хвостиками.
— Решил оттянуться по-настоящему, — с гордостью говорит Томас. — Задрали эти дешевые шлюшки. Ни на что ни годны…
— Это правильно, Томми, это правильно. Держи-ка выпей этой улетной смеси. Мигом улетишь прочь.
Томас хватается за стакан и опустошает его. Сознание бьется в импульсах и покидает тело. Он видит себя от третьего лица, стоящего рядом с счастливчиком Дэнни. Ему явно плохо, но он не признает этого.
Все цвета перемешались в единую смесь. Сказать больше — цвета перестали существовать. Материи не стало. Только дух. Сама идея. Бесцветная и бесконечная, растянувшаяся на сотни веков вперед и тысячи лет назад. Томас стал временем и превратился в гребанную метаморфозу самого себя. Черное пятно копоти на белоснежном полотне мироздания. Подногтевая грязь. Лишний отросток.
— Вставило? — спрашивает Дэнни и улыбается.
— Вставило…
Где-то внутри его забитой смолами груди Итон Спаркс издает нелепые хрипы. Малышка Элли бьется в агониях, как тогда, год тому назад.
Или прошла целая вечность?
Томас чувствует, как они закрывают свои глаза, чтобы больше не открыть уже никогда. А ведь он был слишком груб с ними в последний раз… Слишком агрессивен и сосредоточен исключительно на себе. Томас открывает глаза и поразительная пустота создает ощущение голода и тошноты. Его выворачивает, но блювать откровенно нечем.
— Да, это жесткая тема, — говорит Дэнни. — Многие вырубаются после нее, но ты я смотрю крепкий малый. Респект!
— Что это было?
— Тебе необязательно знать. Давай лучше трахнешься? Или сыграешь в игрушку на настоящие бабки, Томми.
— Давай, — отвечает Томас.
— Что давай?
— Все…
Дэнни смотрит на него и удивляется. Как сильно он хотел смеяться, выпрыскивая слюну на его лицо. Какая же до жути тупая ситуация! А что, если… Если они увидятся? Или Томас увидит, как какой-то неуклюжий увалень трахает любовь всей его жизни?