Успокоив себя несложными умозаключениями, он принялся готовить. Разбив пару яиц и перемешав с частично оттаявшими пельменями, Мэт приступил к созданию «кулинарного шедевра». Предыдущий арендатор негласно завещал преемнику смесь перцев в упаковке с еле читаемым названием и составом, не успевшую засохнуть веточку петрушки и не новый на вид помидор, не так давно найденный в недрах кухни. Впрочем, разрезав и тщательно обнюхав найденный овощ, повар заключил, что тот пригоден. Добавив прошедшие отбор ингредиенты в высококалорийную смесь на сковороде, Мэтью стал медленно её помешивать. Вместо лопатки он использовал вилку, которая сначала неприятно лязгнула по металлу, но в дальнейшем будто проваливалась в бесконечную мягкость кулинарной смеси.
Фонарь за окном внезапно зажёгся и бросил луч света на подоконник, на котором в тот же момент зазвонил не новый на вид дисковый телефон. Матвей удлинил провод и перенёс его на подоконник, чтобы все необходимые вещи были под рукой. Он ответил и, пока говорил, разглядывал, как сумерки спускаются на улицу. Было тихо и безлюдно. Кто хотел, давно уже вернулся домой, а время уличной жизни ещё не началось. На другом конце провода Мэт отвечал на вопросы девушки, с которой познакомился в поезде, пока ехал в родной город. После обмена любезностями она предложила встретиться и поужинать. Мотя посмотрел на часы: приличные заведения города закроются раньше, чем они успеют до них добраться. Затем он вспомнил о круглосуточном баре, который посещал последний раз подростком. Парень согласился и назначил свидание, хотя не смог бы объяснить даже самому себе, откуда взялась уверенность, что заведение не закрылось за прошедшие годы.
Закончив разговор, Мэт перевёл взгляд на ставший теперь ненужным готовящийся ужин. Содержимое сковороды изменилось: зелень, которой повар обильно посыпал поверхность, теперь покрывала содержимое сковородки словно зелёный ковёр, оставляя свободными вершины-пельмени. Увиденное походило на заснеженный горный пейзаж альпийских лугов. В центре композиции пребывал перемешавшийся с помидором и ставший от этого красным желток, похожий на магму, вытекающую из кратера на вершине заснеженного вулкана. Матвей потёр глаза тыльной стороной ладони, в которой до сих пор сжимал вилку. Видение никуда не исчезло: посреди сковороды вырос извергающийся вулкан. Его склоны были покрыты редкой зеленью, постепенно переходящей в непроглядные джунгли у подножья. Посреди джунглей притаилась деревушка с причудливыми домиками, вокруг которых собирались фигурки, похожие на людей в нарядах из листьев. Народец поднимал руки вверх и выкрикивал что-то призывное на тарабарском наречье. Мотю эта картина так развеселила, что он решил ткнуть какого-нибудь человечка вилкой в надежде, что видение растворится.
Поднеся вилку к сковороде, он почувствовал, как неведомая сила стала увлекать его вслед за ней. Рука уходила всё дальше и дальше в сковороду. Всего его словно затягивало внутрь удивительного мира, раскинувшегося на дне. Свободной рукой Мэт ухватился за край сковороды, но, вскрикнув от боли — она была раскалена, — потерял равновесие и свалился навстречу видению.
Он летел сквозь облака пара, поднимающегося от таявших ледников, к поросшей низкой растительностью земле. Внизу словно жуки копошилось племя невиданного народа. Они призывали мессию. Они приносили жертву новому богу. Богу, кометой упавшему на их землю, но уцелевшему после падения. Богу, несущему в руке предмет огромной силы — вилку судьбы. Но обо всём этом Мэт узнает гораздо позже. Сейчас он летит, набирая скорость, к земле, а всё его естество кричит о приближающейся гибели.
Мозг, не способный удивляться происходящему, был озабочен лишь испусканием последнего крика. Будто это могло как-то помочь. Матвей понимал, что кричит, но ничего не мог с этим поделать. Лёгкие наполнял воздух, и он с силой выталкивал его из себя. От крика резонировало всё: грудная клетка, гортань, даже носовые пазухи. Так организм готовился к смертельному удару, будто пытаясь повысить болевой порог и обезболить предстоящую травму.
Но падение остановилось так же внезапно, как и началось. Мэт мягко приземлился на тёплую поросшую травой почву. Ноги подкосились, и он упал на колени. Всего его сотрясали спазмы, он встал на четвереньки и готов был упасть, чтобы подтянуть ноги к груди и уснуть в позе эмбриона. Сквозь опущенные ресницы он видел, как странный народец выходит из джунглей, что совсем недавно были петрушкой. Кожа их была покрыта красным и чёрным пигментом, что ещё пару минут назад были перцем чёрным и красным, которыми Мотя обильно сдобрил свой «кулинарный шедевр». Отказываясь поверить в происходящее, мозг молодого человека отключился, а тело продолжило защитные приготовления. Он подтянул ноги к подбородку, обхватил их руками и, расплакавшись, уснул. Будто вернулся в детство и родился заново в совершенно новом мире.