- Какова цена, уважаемый? - интересуюсь я.
Мужик призадумывается и, загибая пальцы, начинает под нос себе что-то бубнить, разбираю лишь отдельные слова - материал, пенька, парусина....
- С воеводой рядились на двадцать Новгородских рублей - наконец выдаёт он, но увидев мои округлённые глаза, быстро продолжает - тебе за восемнадцать отдам - а зависнув на секунду, добавляет - Московских.
- Побойся Бога, три килограмма серебра за маленькую лодку? - праведно возмущаюсь, быстренько прикинув вес.
- Килуграма - енто чего? - озадачивается собеседник.
- Да ничего - до хрена это, вот чего - сетую я.
- Так это,... лодка то, какая... - стрела, испытаешь и все двадцать пять дашь.
- Давай так... без испытания, даю тебе десять, а ты мне струг, но полностью укомплектованный, с якорем, запасным парусом и парой лишних вёсел, всё как положено. Да и от пьяницы твоего избавлю, ежели конечно он сам захочет. Идёт? - мастер призадумывается, и я добавляю - деньги прямо сейчас, и серебром.
- Пятнадцать, но только для тебя, понравился ты мне - после минутной паузы, подхалимски резюмирует тот - до завтрева, всё подготовлю, там и рассчитаемся.
Поторговавшись с полчаса, сошлись на тринадцати Московских рублях и полностью укомплектованном судне. Всё равно, две тысячи шестьсот деньги, это два с лишним килограмма серебра - за не большую, хоть и симпатичную лодку, как то многовато, но положение у нас безвыходное, надо плыть, а других вариантов на горизонте не наблюдается.
- Тогда встречаемся поутру, с меня деньги с тебя струг - заканчиваю торг и мы хлопаем по рукам.
Тут нарисовался грек - коренастый мужик, лет пятидесяти и сказал, обращаясь ко мне - что показывать то, сам, небось, всё видишь. - Помолчав немного, я перехожу в изменённое состояние и пытаюсь разобраться по ауре, что он за человек. Ничего не понятно - цвета неяркого свечения какие-то грязно размазанные, однако, никакого тумана или дымки не наблюдается. Раньше, копаясь в переданных мне дедом знаниях, я нашёл довольно чёткую, но краткую инструкцию по определению сущности человека. Там упоминалось только свечение или туман, соответственно, светлое и тёмное, однако, они не обозначали ни хорошего, ни плохого, только говорили о наклонностях данного индивидуума, более конкретной информации не было. Видимо, до тонкостей человеческих характеристик и зависимости их от внешнего вида ауры, придётся доходить самому, так сказать, опытным путём.
- Вижу, вижу - говорю, рассматривая корабль и тут же, перескакиваю на другую тему - ты Атанас, к нам в ватагу пойдёшь, кормчим, аль здесь на берегу не всё ещё выпил? - Наличие свечения, хоть и грязного, указывает на то, что человек он, наверное, не плохой, и я решаюсь сделать ему предложение.
- Куда пойдём и какие условия? - интересуется собеседник.
- На Каму, условия узнаешь у старшего - идёт?
- Идёт.
- Тогда пошли, с дедом познакомлю, только в кремль мне надобно к посаднику заглянуть, ты с нами?
- Не... к посаднику мне нельзя - протягивает он.
- Накуролесил видимо и наверняка, по пьяни - думаю я.
Вслух же сообщаю - тогда давай, как стемнеет, к Ивану на постоялый двор приходи, знаешь такой? - Атанас кивает.
- Прохора Алексеевича спросишь, ну или меня, Романом зовут - представляюсь и протягиваю ладонь.
Рукопожатие оказывается крепким, но ручонки потряхиваются. Так что приходится уточнить - только трезвым, иначе разговаривать не будем, в морду дадим и выгоним. Уж не обессудь... - грек заинтересованно кивает, и мы удаляемся.
Дед с Халом ждали у ворот. По дороге к терему посадника, из сбивчивого рассказа татарина я узнал - они продали трофеи и лошадей местным перекупщикам, так что больше нас ничего не задерживает. Я, в свою очередь, поведал им о струге, услышав цену, дед приподнял бровь и буркнул - надеюсь он того стоит? - А Хал, присвистнув, предложил, сразу после суда, ежели конечно всё обойдётся, двинуть к верфи - глянуть на золотой кораблик.
Городок был так себе. Немощёные, грязные улицы располагались в хаотичном порядке. Казалось бы - после того как пару лет назад, крымчаки спалили кремль дотла, возьми да и спланируй город заново, так нет же - всё вкривь да вкось. А вот дома хороши - добротные срубы, кое, где и в двух этажах, смотрели на нас нарядными, резными наличниками. Ближе к центру на дороге появились дубовые плашки, плотно подогнанные друг к другу - значит вскоре, всё замостят - подумал я и увидел терем посадника, находящийся за добротными воротами.
Постучав в калитку и проинформировав стражу о цели нашего визита, мы вошли внутрь. Нормальный такой домик, как и почти всё вокруг, был из дерева, но выделялся на общем фоне некоторой вычурностью. Построен он был буквой п., средняя часть была, как говорят в этом времени, о трёх жильях, две боковые значительно длинней и о двух, так что двор между ними находился почти в колодце. Резное крыльцо вело сразу на второй этаж главной части терема, возле которого нас и задержали охранники, велев подождать посадника снаружи. Вскорости подоспел харчевник Иван.
Суда как такового не было, градоначальника так и не увидели, вышел давешний дьяк и объявил - конокрады допросу не выдюжили, имущество их переходит в казну, к вам претензий нет - все свободны. - Мы недоумённо переглянулись и от греха подальше, поспешили вон со двора.
- Старший их - по дороге, начал рассказывать Иван - вдрызг проигрался, профукал всё и ладью и кассу. Сами купцы с Ростова, добираться до дому как то надо, да дела поправить - боевые кони нынче в цене. Вот они, по всей видимости, и решили таким образом раздобыть себе средства передвижения - однако не удалось. Ежели б ты, Роман, их не остановил - поминай как звали, купцы нелюдимые, в наших краях новые, известно только, что Ростовские, вот и всё.
- У вас, что и казино имеется? - задаю вопрос, но видя недоумённое лицо собеседника, сразу же исправляюсь - игорный дом, то есть.
- Да, ногайцы на выселках поселились и повадились устраивать петушиные бои, в кости там играют, ещё во что-то.
- Ничего не меняется в этом мире - подумалось мне и мы подошли к воротам.
Выйдя из кремля, Иван поспешил к себе, а мы направились на причал - знакомиться с будущей покупкой. Я несколько волновался - вдруг бригаде не приглянется, а по рукам предварительно ударили - тут это свято, лучше не нарушать. Всё обошлось - яхта уже покачивалась на волнах и понравилась всем. Как раз сейчас, трое мужиков закончили с установкой мачты и шишились с парусами - их было два, один крепился к носу, другой же, на длинной горизонтальной палке смотрел в корму, оба, грязно голубого цвета.
- Это, чтобы на фоне неба меньше заметен был - предвосхитив мой вопрос, раздался голос подошедшего мастера - кораблик то для разведки задумывался.
- Ну как, одобряешь? - спрашиваю у деда, по лицу же татарина, и так всё предельно ясно, он, как и я, сразу влюбился.
- Что говорить - хорош струг, только каков он в деле будет, уж больно необычная конструкция, кабы не перевернулся - отвечает тот, разглядывая лодку. При небольших размерах, борта высоко поднимаются над сливающейся с ними по цвету, чёрной водой.
- Не беспокойся, уважаемый, киль у него из морёного дуба, ещё в трюме для устойчивости каменюка здоровенный закреплён - всё, так сказать, по греческой науке - заверяет старика корабел и по обыкновению поднимает указательный палец.
- Где же кормчий, что ты нам пытаешься сбагрить? - с прищуром интересуется дед - не он ли науку тебе греческую растолковал?
- Он, кто ж ещё то, сейчас прибудет вместе с якорем. Кстати, вот и этот пропойца - посмотрев в сторону протянутой руки мастера, мы увидели грека, пыхтящего под тяжестью круглого плоского камня с дыркой. Подойдя, Атанас с облегчением сбросил на землю свой груз, отёр рукавом вспотевший лоб и поклонился - здрав будь, атаман - обратился он к Прохору, сразу признав в нём главу нашей ватаги.
- Хек... - с улыбкой на лице, крякает старик - здравствуй Атанас, люди говорят, что желаешь с нами отправиться, дозволь поинтересоваться почему? - и, взяв его под локоть, отводит того в сторонку, подальше от лишних ушей. Присев неподалёку на валявшееся бревно, они начинают беседу.