Собаки стояли над дичью, тяжело дыша от усталости, но их глаза победно сверкали. «Мы сделали это все вместе, как одна стая, — с внезапным удовольствием подумала Гроза. — Всё получилось так безупречно только потому, что мы работали дружно». Кусака повернула шею, чтобы вылизать свой бок; Дротик восторженно смотрел на тело оленухи, Шёпот пыхтел от счастья, а Бруно важно кивал, облизывая клыки.
Но радость Грозы слегка померкла, когда она перевела глаза на оленуху. Её шкура совсем не была золотой, она не казалась такой даже в тёплых лучах Собаки-Солнца. Короткая шёрстка, еле заметно трепещущая под ветерком, была рыжевато-бурая, со светлыми пятнышками и алыми потёками на окровавленной шее.
Счастливчик вопросительно взглянул на неё.
— Что нос повесила, Гроза? Это была славная охота. Мы все молодцы!
— Это не Золотая Оленуха, — вздохнула Гроза. — А я почти поверила, что это она.
— Я тоже, — признался Счастливчик, лизнув её в ухо. — Знаешь, мне кажется, что особенным был первый олень, тот, которого мы увидели в роще. А эта оленуха с самого начала выглядела совсем обычной.
— Да, — кивнула Гроза. — Куда же пропал первый олень? Я была уверена, что мы его почти загнали!
— Гроза, пусть мы не поймали Золотую Оленуху, но я не сомневаюсь, что Собаки Ветра помогали нам сегодня. Я чувствовал, что они были рядом. Разве тот золотой олень не привёл нас к этой дичи? — Счастливчик кивнул на убитую оленуху. — Не знаю, как ты, Гроза, а я жаловаться точно не стану! — Он высунул язык, радостно запыхтел и пошевелил ушами. — Сегодня все собаки наедятся досыта, включая Луну и Солнышко!
— Это точно! — Гроза мгновенно повеселела, подумав о том, что несправедливо наказанная Луна сегодня не будет голодать. — Давайте поскорее вернёмся в лагерь!
Она вскочила, впилась зубами в переднюю ногу оленухи, но вдруг застыла, наклонив одно ухо.
— Счастливчик! Ты слышишь? — спросила Гроза, выпустив ногу оленухи.
Все собаки уже вскочили на лапы и нервно смотрели в небо над верхушками деревьев. Оттуда доносилось стремительно нарастающее негромкое гудение, быстро превратившееся в грохот, а потом в мерное клацанье. Чёрные тени повисли над горизонтом.
— Громкие птицы! — взвизгнул Шёпот.
— Мы на открытом лугу! — пролаял Счастливчик. — Все в укрытие, немедленно!
— Но оленуха… — проскулила Гроза.
— Мы за ней вернёмся позже. Сейчас нужно спрятаться!
Грохот ужасных птиц нарастал, тени приближались. Сорвавшись с места, Счастливчик помчался через луг к роще. «Нам туда не добежать! — в панике поняла Гроза. — Тем более, что Громкие Птицы летят как раз из-за деревьев, мы несёмся прямо на них!»
— Сюда! — тявкнула Кусака, бросаясь куда-то в сторону края луга.
Гроза мгновенно поняла, куда она мчится — там, в самой дальней части луга, виднелись невысокие заросли кустарников. Собаки дружно развернулись, побежали за Кусакой и забились под колючие ветки, распластавшись животами на земле. Конечно, это было не лучшее укрытие — плотно переплетённые ветки едва доходили Дротику до ушей, — но на большее рассчитывать не приходилось.
Все взгляды были обращены в небо, затаив дыхание, собаки смотрели, как Громкие Птицы кружат над лугом Вот самое первое летучее чудовище развернулось, опустилось ниже и зависло в воздухе, его грохочущие крылья слились в ослепительный серый вихрь. Птица подлетела так близко, что Гроза видела Длиннолапых, скрючившихся в её брюхе.
— Неужели они опустятся прямо сюда? — дрожащим голосом провыл Шёпот.
— Тихо! — рявкнул на него Счастливчик.
Пристыженный серый пёс негромко заскулил и теснее прижался к боку Грозы. Она почувствовала, как дрожат его мышцы, и хотела отодвинуться, но в такой тесноте это было невозможно. Пришлось стиснуть зубы и терпеть.
— Ах, Гроза, рядом с тобой я всегда чувствую себя в безопасности!
Бруно, лежавший за спиной Грозы, ядовито проворчал:
— Если хочешь быть в безопасности, держись подальше от её клыков.
Непримиримая и нескрываемая враждебность, прозвучавшая в голосе Бруно, мгновенно заставила Грозу забыть о раздражающей близости Шёпота. «Я должна бы рассердиться, — жалобно подумала Гроза, — но мне просто хочется заскулить от тоски. За что он так меня не любит? Что плохого я сделала Бруно? Неужели он верит в то, что это я убила лисёнка? — Она прерывисто вздохнула и зажмурилась. — Может быть, они все так думают? Может быть, они никогда не смогут мне доверять?»
Ей захотелось по-щенячьи завыть от отчаяния.