— Спокойной ночи, — сказал я.
— Спокойной ночи, — прошептала она в ответ.
Несколько минут я просто лежал, глядя в потолок, прислушиваясь к ровному шуму дождя по крыше, временами прерываемому раскатами грома.
— Ксандер.
— Что?
— Это глупо.
Она подползла к краю кровати и заглянула вниз.
— Просто ложись сюда.
— Не думаю.
— Тебе же неудобно там.
— Моё удобство тут не главное.
— Ну давай, можно же положить кучу подушек между нами. Великая стена. Железный занавес. Хочешь, посмотрю, нет ли где-то колючей проволоки?
— Да.
Внезапный грохот разорвал тишину, и от удара грома даже пол задрожал подо мной. Келли хлопнула ладонью по матрасу.
— Поднимайся, ты, упрямый осёл. Или я спущусь к тебе.
Я выдохнул, быстро помолился о силе, потом сел.
— Начинай строить стену.
Схватив подушку, я обошёл кровать и лёг с другой стороны.
Она выстроила подушки в линию поверх одеяла.
— Вот. Видишь? У тебя своя сторона, у меня своя.
Лёгкая, как перышко, она снова забралась под простыню и натянула её до самого подбородка.
— Ты хоть одета?
— А ты уточни, что подразумеваешь под «одета».
— Пижама. Верх и низ.
Она заглянула под одеяло.
— Тогда наполовину.
Я простонал.
— Что ты имеешь против штанов?
Она рассмеялась.
— Ксандер, я вообще-то на другой стороне! Моя нога не пересечёт стену. А ты весь укутан в трико и футболку. Просто ложись.
Я взялся за край простыни и замер, прежде чем откинуть её. Потому что знал, знал, что если лягу с ней в одну постель, что-то точно случится. Чёртова линия из подушек меня не остановит.
Но я всё равно лёг.
Растянувшись на спине, натянул простыню до пояса и сложил руки вдоль тела, как мумия.
— Довольна?
— Да.
Она перевернулась на бок, подперев голову рукой.
— А теперь давай не спать допоздна и рассказывать друг другу секреты.
— Я же говорил, у меня нет секретов.
— Ах да, точно. Ксандер Бакли: без секретов, без страхов. Просто говорит, как есть.
— Это я.
— Тебе бы напечатать это на футболке.
— Может, так и сделаю. Продавать буду в баре.
Я закинул руки за голову. Она хихикнула.
— Так ты родился бесстрашным?
Я задумался.
— Может, а может, меня так воспитали, потому что я был вторым ребёнком. Мне всегда приходилось догонять Остина. А это означало, что я не мог бояться того, чего он не боялся. И если он чего-то боялся, мне нужно было доказать, что я не боюсь.
— Например?
— Например, прыгнуть с крыши гаража в детский надувной бассейн, в котором воды было от силы сантиметров десять. Он не решился, значит, должен был я.
— Ты пострадал?
— Да ещё как. Руку сломал.
— Ого.
— К тому же, я всегда был болтливым, мог навлечь на себя неприятности, хвастаясь, что умею то, чего на самом деле не умел. Но если Остин или кто-то другой меня ловил на слове, приходилось хотя бы пытаться это сделать.
— И что ты говорил, что можешь?
— Однажды я заявил, что умею летать.
— О нет. — Она уже начала смеяться.
— Закончилось это не лучшим образом.
— Боюсь спрашивать, но как именно ты пытался это доказать?
— Встал на спинку дивана и попытался схватиться за потолочный вентилятор. Думал, что инерция меня подхватит, и я хотя бы пару секунд полетаю.
— И что случилось?
— Разбил вентилятор. Разодрал нос и поставил себе фингал.
— И при этом тебе ещё повезло, что неплохо.
— Моя мама была в ярости. Даже Остину досталось за то, что позволил мне это сделать.
Я замолчал, когда мысли ушли к воспоминаниям, менее опасным физически, но оставившим более глубокие шрамы.
— Когда она заболела, всё изменилось. Я изменился.
В наступившей тишине дождь казался громче.
— Как именно?
— Я начал бояться.
— Потерять её?
— Да.
Гром гулко прокатился по узловатым сосновым стенам, пока я продолжал:
— А потом, когда мой самый страшный страх стал реальностью, я начал бояться всего. И это злило меня. Жутко злило. Потом в какой-то момент я решил, что с меня хватит. Если что-то меня пугало, я должен был это побороть. Например, я никогда не любил глубокую воду.
— Правда?
— Да. Особенно в озере, где не видно дна. Высота? Я был в порядке. Я мог залезть на любое дерево, перелезть через любую стену, прокатиться на самых высоких аттракционах. Но эта тёмная глубина… неизвестность… я боялся, что упаду в неё и просто исчезну.