— Вот бы и мне потанцевать, — прокричала она, чтобы я слышал сквозь музыку. — Они так весело проводят время.
Я обнял ее за спинку стула и наклонился ближе.
— Думаю, нам лучше остаться за столом.
— Всего один маленький танец? Ну пожалуйста? — сложив руки под подбородком, она посмотрела на меня умоляюще.
— Не думаю.
— Почему? Ты что, не умеешь?
— Я умею.
Положив руку мне на ногу, она наклонилась ближе, ее улыбка стала чертовски соблазнительной.
— Я уже знаю, что у тебя есть ритм. Может, покажешь его в деле? Я потом буду особенно ласкова.
Я не смог ей отказать.
— Один танец.
— Ура!
Она тут же вскочила на ноги, сдернула мой огромный свитшот, под которым оказался обтягивающий белый кроп-топ, и повесила его на спинку стула. Потом потянула меня за руку.
— Мы скоро вернемся, — бросил я Остину, который глядел на меня с хитрой, понимающей ухмылкой.
Музыкант отсчитал ритм, и, к счастью для меня, заиграла бодрая песня, которую я знал. Я, конечно, хвастался, когда говорил, что умею танцевать — на самом деле в моем арсенале всего три движения, которые я просто повторял в разных направлениях. Но Келли оказалась отличной танцовщицей и безупречно следовала за мной, иногда даже успевая дважды закрутиться, прежде чем я менял направление. Ее рост тоже играл на руку — она легко проходила под моей рукой, куда бы я ее ни вел.
Когда песня закончилась, она захлопала музыкантам, а потом обернулась ко мне с надеждой в глазах.
— Можно еще один?
Я прищурился.
— Ты испытываешь удачу.
Группа заиграла балладу, и Келли посмотрела на меня из-под козырька кепки Two Buckleys своими большими глазами.
— Пожалуйста?
Я выдохнул и притянул её к себе, стараясь не держать слишком крепко. Даже не глядя, я знал, что мои братья и сестра наблюдают за нами, как ястребы.
— Ты что, оставляешь место для Иисуса? — хихикнула она.
— Чего?
— Ты держишь меня так далеко от себя! Прямо как в средней школе, когда мальчики боялись прикасаться ко мне.
— Сегодня это точно не тот случай, обещаю. Просто не хочу, чтобы все вокруг слишком много думали.
Но всё же я притянул её ближе, крепче обнимая за поясницу. Моя рука легла на теплую полоску кожи между её джинсами и топом, пальцы сами собой сжались на её талии. Я чувствовал запах её духов, и жар пробежал по всему телу.
— Думаешь, твоя семья бы возражала?
— Однозначно, — сказал я. — Остин уже что-то подозревает.
— Да?
Она откинулась назад и посмотрела на меня, плотно прижимаясь бёдрами к моим.
— Мы вчера говорили о тебе у него дома.
— О? — По её улыбке я понял, что ей это даже льстит. — И что же он сказал?
— Поспорил, что я не продержусь две недели, не прикасаясь к тебе.
Она запрокинула голову и рассмеялась, открывая мне шею. Мне пришлось приложить немалые усилия, чтобы не поцеловать её туда.
— Ты принял пари?
— Да ни за что.
Она снова засмеялась и прижалась ко мне, положив щеку мне на грудь, а голову — под подбородок. Я поймал взгляд Остина — он усмехнулся и покачал головой. Дэвлин смотрел на нас так, будто пытался решить сложное уравнение, а Мейбл с Ари, вернувшиеся к столу, с живым интересом что-то обсуждали, время от времени бросая в нашу сторону хитрые взгляды.
Когда песня закончилась, музыканты объявили небольшой перерыв, и мы с Келли вернулись к столу. Я выдвинул для неё стул, и она села, обмахивая лицо ладонью.
— Фууух, — выдохнула она. — Там жарко.
— Оно и видно, — заметила Вероника. — Келли, мне нужно в дамскую комнату. Пойдёшь со мной?
— Да.
Келли посмотрела на меня.
— Я быстро, хорошо?
Я снова встал.
— Я провожу тебя.
— Ксандер, да это буквально двадцать шагов отсюда, — сказала Мейбл, указывая на коридор рядом со сценой. — Ты же сам видишь дверь в туалет.
Келли потянула меня за руку.
— Сиди. Всё будет в порядке, обещаю.
— Мы будем с ней всё время, — заверила Вероника, вставая.
Вслед за ней поднялись Ари и Мейбл, и вся четвёрка направилась в сторону женского туалета. Келли старалась держать голову опущенной, но я был почти уверен, что несколько человек всё же обернулись ей вслед, пока она пересекала пустой танцпол.
— Ну, — протянул Дэвлин, когда за столом остались только мы втроём. — Так что у тебя с Пикси Харт?
— Он не любит, когда ты её так называешь, — ухмыльнулся Остин.
— Потому что это не её имя, — раздражённо ответил я.