Я поцеловал ее в плечо.
— Ладно.
— Мне жаль, что теперь снимают и тебя. Ты этого не просил.
— Мне плевать на себя. Но мы будем осторожнее, хорошо?
— Хорошо.
— Ты все еще хочешь на лодку сегодня?
— Да.
— Давай так: ты соглашаешься переехать ко мне домой на оставшееся время отпуска, а я катаю тебя на лодке.
Она тяжело вздохнула.
— Почему мы должны переезжать?
— Потому что этот дом меня напрягает. Он стоит на отшибе — кто угодно может прятаться в тех лесах. Здесь нет камер наблюдения. Нет штор на передних окнах — вся эта стена почти полностью стеклянная.
— В твоем доме есть камеры?
— Нет, — признался я. — Но там есть жалюзи и занавески. А еще у нас есть соседи, которые заметят чужака и сообщат. Здесь все присматривают друг за другом.
— Твой отец не будет против?
— Ты шутишь? Он тебя обожает. Все будет в порядке.
— Но мы не сможем спать вместе.
— Почему нет?
— Ксандер! — Она перевернулась на спину и посмотрела на меня. — Я не могу спать с тобой в доме твоего отца, пока он там. Мейбл и Дэвлин ведь тоже там, да?
— Ой, точно. Я про них забыл.
Я задумался.
— Пожалуй, в доме слишком тесно. Ладно, я сниму номер в отеле.
— Ксандер, здесь все будет в порядке, — сказала она, прижимаясь ко мне. — Я не боюсь, когда ты рядом. И я буду делать все так, как ты скажешь. Не буду отходить от тебя ни на шаг. Ты будешь вынужден терпеть меня до самого отъезда.
— Ладно. Но еще кое-что: мы разучим несколько приемов самообороны. Я не всегда смогу быть рядом.
— Мне не нужно…
— Хочешь прокатиться на моей лодке — учишь приемы, — приказал я.
Она закатила глаза и драматично вздохнула.
— Ладно.
— И если я увижу этого парня здесь, я, блядь, разобью его камеру. А возможно, и его лицо.
— Ты имеешь на это полное право, — сказала она. — Хотя, напомню, всего пару дней назад ты говорил, что если тебе придется драться из-за меня, значит, ты плохо справился со своей задачей.
— Теперь все по-другому.
Я посмотрел на ее растрепанные рыжие волосы, ясные зеленые глаза, веснушчатый нос — и почувствовал странную тесноту в груди.
— И если при мне к тебе подойдет кто-то, кто мне не нравится, ему конец.
Она медленно, мягко улыбнулась.
— Мой герой.
Меня будто ударило молнией.
Глава 19
Келли
Пока Ксандер готовил завтрак, я разбирала сообщения и письма. Большая часть из них была неважной — рабочие вопросы, которые могли подождать моего возвращения: даты, которые нужно было занести в календарь, предложения о сотрудничестве, рекомендации по авторам песен для следующего альбома. Но, похоже, никто не понимал, что значит «уехать отдохнуть».
А потом были еще мои родители. Отец хотел обсудить со мной сделку с PMG, разложить передо мной все её плюсы. А мама снова видела вещий сон — на этот раз медведь меня не съел, а просто утащил в свою пещеру и держал там, как пленницу.
Я проигнорировала отца, написала маме, что у меня всё хорошо, сделала пару глубоких вдохов и перешла к голосовым сообщениям. Большинство из них были несущественными, но одно, от Вагса, заставило меня немного напрячься.
— Привет, Келли Джо. Прости, что беспокою, но у нас тут проблемы с уволенным телохранителем — да, у него реально имя Джеймс Бонд, как ни странно. Он угрожает подать в суд за незаконное увольнение, если только ты не согласишься уладить всё приватно за десять тысяч. Он утверждает, что может рассказать, кто из команды сливал информацию и зачем. Дай знать, как поступить.
Я перезвонила Вагсу.
— Привет, Келли, — сказал он, сняв трубку. — Получила моё сообщение?
— Получила. И понятия не имею, что делать, Вагс. Я не хочу суда, но и платить этому парню, чтобы он замолчал, тоже неправильно. Он ведь явно знал, что происходит, и не остановил это, не сказал ни слова.
— Полностью с тобой согласен. Думаю, он просто блефует насчет суда. У него нет денег на адвокатов и всё это. Судиться — это долго, дорого и чертовски утомительно.
— И что мне даст информация о том, кто сливал данные? Это же не значит, что я когда-либо снова их найму. Мне даже неважно, был это один человек или вся команда. Я и так знаю, почему они это делали — из-за денег.
— Значит, я скажу ему, что никакого соглашения не будет?
— Да, — сказала я, чувствуя уверенность в своём решении. — Пусть катится со своими попытками шантажа. Если хочет судиться — пусть пробует. Я не позволю запугивать себя. Если он знал и молчал, значит, для меня он такой же виноватый.