Я снова поцеловала его, прижимаясь грудью к его обнажённому торсу. Подо мной он напрягся, и я покачала бёдрами, ощущая, как он становится твёрдым.
— Пожалуй, ради тебя, — пробормотал он мне в губы, его руки заскользили по моей коже, проникая под края купальника.
— Ты взял с собой презерватив? — выдохнула я.
— Нет. — Его рот заскользил вниз по моей шее. — Значит, придётся довести тебя до оргазма другим способом.
— Ксандер? — Я наклонила голову, пока он развязывал завязки моего бикини.
— Мм?
— У меня противозачаточный имплант.
Его движения замерли.
— Правда?
— Да. И после Дюка у меня никого не было.
— У меня тоже никого не было весь этот год.
— Так что…
— Так что я в порядке с этим, если ты тоже.
Он развязал верх купальника и дал ему упасть, беря мою грудь в руки, поднимая её к своему лицу.
— Это тот случай, когда ты хочешь, чтобы я сопротивлялась? — спросила я с озорной улыбкой.
— Нет, — ответил он, когда его рот был уже занят.
Я засмеялась, голова закружилась от желания.
— Тогда я тоже.
Следующие пять дней пролетели в тёплой, золотистой дымке позднего лета. Мы долго спали, сидели на крыльце с кофе — Ксандер с ноутбуком, я с книжкой в мягкой обложке. Он готовил мне завтраки, я делала ему ужины.
Мы провели пару дней в баре, когда пришли поставки пива и алкоголя, и я помогла Ксандеру всё разобрать и провести инвентаризацию. Когда инспекция прошла успешно, мы отметили это первыми бокалами, налитыми в Buckley's Pub.
Днём бегали, ночью тайком выходили в море, отрабатывали приёмы самозащиты прямо в гостиной. А когда поток туристов схлынул, Ксандер даже устроил мне экскурсию по городу, терпеливо отступая в сторону, если кто-то просил сделать селфи со мной или взять автограф для ребёнка.
Я влюбилась в Гавань Вишневого дерева. Особенно с Ксандером рядом.
Мы поднялись на маяк, и, оказавшись там в одиночестве, украдкой поцеловались, пока ветер трепал мои волосы. Прокатились на старом пароме, любовались викторианскими особняками вдоль берега, слушали гида, рассказывающего истории прошлого. Повели его племянников в старинное кафе-мороженое, и я наконец попробовала ту самую помадку, которой восхищалась Вероника. Гуляли по Главной улице, а потом я затащила Ксандера в магазин и заставила ждать у примерочной, пока я выбирала наряды. Каждый раз выходила и требовала его мнения.
— Ну? — спросила я, покрутившись перед ним в зелёном сарафане на бретельках через шею. — Как тебе?
— Мне нравится.
Я закатила глаза.
— Тебе всё нравится. От одного до десяти. И не говори «десять». Ты и так всё оцениваешь на десять.
— Одиннадцать.
Я цокнула языком.
— Забудь. Ты бесполезен.
Но я улыбалась. И он тоже.
— Бери платье, — сказал он. — Я отведу тебя на ужин.
В следующую субботу вечером он повёл меня в Пирс Инн. Ксандер заранее забронировал столик, а когда мы приехали, представил меня управляющей, которая оказалась его тётей.
— Келли, это моя тётя Фэй. Тётя Фэй, это Келли.
Когда он сказал это, его рука легла мне на поясницу. Мне понравилось, что он не дал мне никакого ярлыка — ни «подруга», ни «клиентка». Это прикосновение сказало за него.
— Очень приятно познакомиться, дорогая, — тепло улыбнулась она и жестом пригласила нас в зал, где столы были накрыты белыми скатертями и украшены мерцающими свечами. — Ваш столик уже готов.
Мы прошли за ней к столику у окна, и Ксандер отодвинул для меня стул, прежде чем сесть напротив. Он сидел лицом к залу и выглядел потрясающе в тёмно-синем костюме, светло-голубой рубашке и бордовом галстуке. Вчера мы заезжали к нему домой, чтобы забрать его, и я гадала, будет ли странно видеть его широкие, как у пловца, плечи в строгом пиджаке, его мощную шею затянутой в воротник, а бороду над безупречно завязанным узлом галстука.
Это было совсем не странно. Это было захватывающе.
— Ты не видишь отсюда вид, — упрекнула я его. — А он такой красивый.
За окном солнце опускалось над водой, заливая гавань розовым, оранжевым и золотым светом.
— Мой вид тоже красивый, — сказал он, не отрывая от меня глаз. — Честно говоря, я думаю, он лучше твоего.
Щёки вспыхнули.
— Спасибо.
Пока мы доедали десерт — точнее, пока я доедала десерт, потому что Ксандер сказал, что сыт, а я просто не могла устоять перед шоколадным фонданом, к нам подошла его тётя Фэй, выглядя немного нервной.
— Прости, что беспокою, — сказала она, теребя руки.
— Что случилось, тётя Фэй?
— По городу разлетелась новость, что здесь Пикси Харт, и несколько официантов, а также несколько гостей за столиками спрашивают, можно ли сделать с тобой фото.