Не успел я решить всё-таки пугаться мне или нет, как нас накрыла тень. Поток воздуха, созданный крыльями, взметнул осенние листья и перед нами приземлился, а может приполянился уже знакомый завр. Несмотря на предупреждение о его появлении, сдержать внутреннюю дрожь не удалось. Ощущения были сродни тем, которые появляются, когда качаешься на качелях: смесь восторга с ужасом. В носу засвербело, я звучно чихнул.
— Будь здоров, — машинально сказал Лёнька, которого появление ящера похоже совершенно не напугало, наоборот, он возбуждённо начал задавать вопросы вроде: — Скажите, а как правильно завр или заврА?
— А как вам удобнее, так и говорите.
Завра, казалось, не обращала внимания на нас. Она, не торопясь, располагалась на поляне. Я даже подумал, что она специально старается не делать резких движений, чтобы не пугать. Я смотрел во все глаза. Даже неугомонный Лёнька замолчал. Перед нами на поляне, волнуя ковёр из осенних листьев, располагалось огромное, страшное, но при этом величественное создание. Мурашки бодро прошуршали у меня между лопаток и исчезли где-то в районе груди.
Завра опустилась на все четыре конечности, и я рассмотрел, что крылья у неё крепятся к одному из пальцев передней лапы, который был удлинён. Три других пальца кисти были свободны. Тянулись крылья до самых лодыжек. Они были огромны. При желании мы с Ленькой могли полностью завернуться в одно крыло, ещё и осталось бы. Я прикинул, общая длина тела вместе с хвостом была примерно пять-шесть метров — размер небольшого дачного домика.
Присмотревшись внимательнее к пальцам завры, я увидел, что каждый заканчивался приличного размера когтем. Таким можно легко вспороть брюхо матёрому лосю, не то, что человеку. Страх, начавший было отступать, нахлынул с новой силой.
Я отступил на пару шагов. Но необыкновенное существо притягивало моё внимание к себе будто магнитом. И я вновь увлёкся его разглядыванием. Стояла и ходила завра с опорой на четыре конечности. При этом не выглядела неуклюжей, а наоборот смотрелась гармонично. Эдакая ожившая фантазия палеонтолога. Тело завры было мохнатым, что издалека придавало ей вид огромной плюшевой игрушки. Короткая шерсть, странная на вид, различалась на разных участках тела по цвету и длине. Интересно, какая она наощупь? Прямо руки зачесались попробовать.
Голова была на длинной мохнатой шее. Она напоминала голову современных рептилий, но в разы больше. Череп был вытянутый, но не сильно. Морду завры шерсть покрывала не полностью. Но самыми завораживающими для меня были глаза. Янтарные озёра с вертикальными островками посередине внимательно наблюдали за нами. При взгляде в эти глаза не оставалось сомнений в интеллектуальности их хозяина. Мурашки прошуршали обратно к лопаткам. Неужели всё это происходит наяву?
Василий Семёнович подошёл к завре. Она наклонила голову и что-то заворчала. Василий Семёнович нежно погладил её и сказал нам:
— Ливасса хорошо полетала, размялась и передаёт, что рада видеть вас здесь.
— Это она вам рычанием своим сказала? – ошарашенно спросил Лёнька.
— Нет, — засмеялся Василий Семёнович. — Звуки, которые издают завры, для нас не несут никакой информации кроме добавления эмоционального фона. Мы общаемся мыслеречью.
— Это как?
— Попробую объяснить, — проговорил Василий Семёнович, стоя рядом с заврой, и рукой машинально перебирая шерсть на её теле. — Ящеры могут общаться мысленно с некоторыми людьми. Это своеобразная передача информации, которую человек воспринимает тем более полно, чем лучше способности и чем больше и ближе он общается с завром. Опять же, каждый понимает хорошо именно своего ящера. Других тоже — при желании с обеих сторон, но хуже. Всё зависит от способностей отдельно взятой особи, будь то человек или завр. Чем выше ментальный дар, тем лучше понимание.
— Прямо магия какая-то!
— Почему же? — удивился Василий Семёнович и, видимо, от удивления сильнее сжал руку на шерсти завры.
Завра дёрнулась, наклонила голову и с громким фыркающим звуком выдула ноздрями воздух мужчине в макушку. Волосы на голове Василия Семёновича смешно встопорщились. Он недоумённо посмотрел на свою руку, на завру и пробормотал:
— Ой, прости, пожалуйста. Я не хотел сделать тебе больно, ты же знаешь. Я просто удивился, ну и… Прости, Ливасса, я правда нечаянно.
Василий Семёнович просительно посмотрел на завру, и та с истинно женской грацией мотнула головой и шевельнула крыльями. Если бы она была человеком, я бы сказал, что она пожала плечами и ответила: мол, всё нормально, бывает. Эта сцена настолько естественно смотрелась, что я потерял дар речи. И до меня наконец-то действительно стало доходить, что завры разумны. Это ещё один разумный вид!