Я прислонился лбом к прохладному окну автобуса.
Вспомнив появление кота в нашем доме, я неизбежно вспомнил и об отце. Он умер три года назад – сердце… Папа был врачом, работал в медицине катастроф. Ему приходилось ездить по всей стране и спасать жизни. Наверное, поэтому сердце и не выдержало. Иногда мне кажется, что в тот момент жизнь разделилась на до и после. И это касается всего, начиная от счастливой атмосферы в доме, мамы с горящими глазами и заканчивая финансами… С деньгами стало откровенно не очень. Точнее очень не очень. Нет, мы и раньше не были богатыми людьми, но могли покупать какие-то вещи, ездить раз в год на море. Сейчас маминой зарплаты хватало только на самое основное. Я подрабатывал на помощи студентам, писал курсовые, решал задачи, но это не постоянный заработок. Идти на нормальную работу или перевестись на заочное и работать мама не разрешала. Говорила, что достаточно и того, что я остался в нашем захолустье из-за отсутствия денег, хотя с моими способностями мог бы поехать и в столицу. Сам я из-за этого не печалился.
Учиться мне всегда нравилось. До сих пор не знаю, к чему у меня больше склонность к техническим или к гуманитарным предметам. Но как-то само собой получилось, что выбрал техническую направленность – прикладную физику.
Автобус остановился, я по инерции стукнулся лбом о стекло. Больно! Глянул в окно. Ох, ты ж! Моя остановка. Выскочил, толкнув бабульку, буркнул извинения и, нахохлившись, потопал в альма-матер.
Первые пары пролетели быстро. На перемене пошёл в столовую. Взял борщ, хлеб, и сел за столик у окна. Честно говоря, я бы вообще не обедал, съел бы бутерброд, взятый из дома, и пошёл на следующую пару. Но мама считала, что это вредно для желудка и всегда нас с Анькой заставляла обедать в школе и в университете, а обманывать маму я не привык. Да и не заслужила она такого отношения, тянет нас одна, на двух работах работает. Днём медсестра в частной клинике, а по ночам подрабатывает в отделении больницы.
Дальше мысли переключились на курсовую, которую я делал для Женьки Фёдорова, за умеренную плату, конечно. Мои размышления прервал крик:
— Глеб!
О, Лёнька! Пока друг шёл от раздачи, я обратил внимание на его внешний вид: нечёсаная блондинистая шевелюра, торчащая в разные стороны, очки, съехавшие вниз, за которыми азартно блестели глаза. Всё это высотой метр восемьдесят двигалось в мою сторону, напоминая ледокол. При приближении кораблик оказался малость грязноват. На рубахе виднелись какие-то пятна, джинсы выглядели лучше, но тоже явно не первой свежести. Всё это говорило о том, что мой друг в очередной раз что-то изобретает.
Обычно Лёнька был достаточно опрятен, но, когда на него находило изобретательское вдохновение, он забывал обо всём на свете. Мог ходить несколько дней в одной рубашке, и даже спать в ней. Хорошо, что случалось это нечасто, лишь в моменты особого прозрения, результатом которого становились иногда нужные по хозяйству, но неприменимые ни у кого, кроме Лёни вещи, но чаще не нужные вообще. Один раз он даже что-то там запатентовал, но на этом дело и кончилось.
— Чего сидим? Хандрим?
Лёнька бухнул поднос на стол, жизнерадостно осклабился и бросил салфетку на лужу борща, оставшуюся после его энергичного приземления.
— Настроение сегодня странное какое-то, будто что-то должно случиться.
— Брось! Что случится? Разве что Антон заденет на тренировке, но не впервой, прорвёмся.
— Точно. Сегодня же тренировка. Забыл совсем…
— Опять, поди, сидел со своими курсовыми? – промямлил Лёнька, набивая рот едой.
— Ну не все же любимые бабушкины внуки, – беззлобно ответил я.
Бабушка у Лёньки была что надо. Евдокии Петровне исполнилось семьдесят лет, но она до сих пор оставалась бодрой и деятельной. Так как родители Лёньки погибли в автокатастрофе, бабушка взяла его к себе и воспитала в строгости. Но при этом ничего для него не жалела: единственная родная душа! Работая в своём селе у главы секретарём, она получала неплохую зарплату, которую почти всю и отправляла Лёньке. Говорила, мол, ей самой и пенсии хватает. Да ещё то, что осталось от родителей, было куда-то выгодно вложено и приносило дивиденды. Так что в финансовом плане Лёнька был более стабилен, чем я.
—Что-то ты правда сегодня задумчивый. Что там с погодой? — друг посмотрел в окно. — Тучки ходят. Давление не померить?
— Дурак, — беззлобно ответил я, — всё бы тебе поржать. Говорю же как крутит что-то…