Профессор пытливо посмотрела на нас. Мы с Лёнькой синхронно кивнули. Мне показалось, что Эжен тоже слегка кивнул. Но он поймал мой взгляд своими невозможными янтарными глазами и сделал вид, что ничего не произошло. Или мне только кажется?! Я был немного ошарашен.
— Хорошо, тогда продолжим. Основных мыслеобразов, которые должен знать каждый человек в посёлке, всего два, — объясняла тем временем Женевьева Альбертовна. — Это «Опасность», «Помощь». Они простые, потренировавшись, передать их может любой человек.
Профессор Кац подошла к столу и взяла в руки лежащие там плакаты.
— Вот этот образ все завры знают, как «Опасность», — сказала Женевьева Альбертовна, показывая плакат с крупно нарисованным красным кругом на белом фоне, перечёркнутым линией по горизонтали. — Приняв этот образ, завр понимает, что его предупреждают об опасности. В этом случае он должен быстро покинуть опасное место и передать сигнал своему райдеру.
Профессор отложила плакат и взяла следующий, на котором была изображена ладонь:
— Этот образ — просьба о помощи. Последовательность действий следующая: приблизиться к человеку, оказать нужную помощь, после чего донести весть о происшествии до райдера.
— А мы будем пробовать передавать образ? — с горящими глазами спросил Лёнька.
— Конечно, — улыбнулась Женевьева Альбертовна. — Для этого вы тут.
— Я первый! — Лёнька чуть не подпрыгивал на месте от восторга, глаза его горели, он потирал руки в предвкушении. — Что делать?
— Всё просто: закрой глаза и представь образ, например «Райдер». Представил?
— Да, — ответил Лёнька, старательно жмурясь.
— А теперь представь будто ты этот образ как бы кидаешь Эжену. Будто он летит в его сторону и удаляется от тебя, становясь всё меньше и меньше…
— Получилось? — с надеждой спросил Лёня, приоткрывая один глаз.
— Пока нет, — с сожалением покачала головой профессор Кац. — Но ты не расстраивайся, с первого раза получается только у одарённых ментально и то не у всех. Пробуй ещё. И не останавливайся на одном разе. Как будто ты маяк и испускаешь свет. Отправил один образ, снова представил и опять отправил. Когда получится, завр даст понять ментальным прикосновением.
— Как это? — с придыханием спросил Лёнька.
— Ты поймёшь, как только это произойдёт, — улыбнулась Женевьева Альбертовна.
— Сейчас попробую ещё, — решительно сказал Лёня, закрыл глаза и сжал кулаки.
Мне очень хотелось, чтобы у него получилось, представляю, как бы он обрадовался! Лёнька простоял пять минут, после чего расстроенно спросил:
— Раз я ничего не почувствовал, значит опять не смог, да?
— Так бывает почти у всех, просто надо тренироваться и всё обязательно получится. Отсюда ещё ни один человек не ушёл без этого навыка, — Женевьева Альбертовна похлопала Лёньку по плечу.
Он приободрился и с надеждой посмотрел на невозмутимого Эжена:
— Рано или поздно у меня получится.
Завр фыркнул и мне показалось даже закатил глаза.
— Теперь моя очередь? — волнуясь спросил я, ладони немного вспотели и я вытер их об джинсы.
— Да, пожалуйста.
Сердце опять зачастило. Раз-два-три-вдох, раз-два-три-выдох. Немного успокоившись, я закрыл глаза и сосредоточился на самом первом знаке. Сначала ничего не происходило, но вдруг я почувствовал, что мир внутри меня будто расширился и нечто большое, любопытное и несомненно дружелюбное, заглянуло в него. От неожиданности я открыл глаза и в ту же минуту отпрянул, еле удержавшись на ногах. Прямо напротив меня находился огромный желтый глаз с вытянутым зрачком. Видимо, пока я сосредоточился на образе, Эжен подошёл ближе и теперь смотрел на меня, наклонив голову.
— Надо же! Первый раз вижу такую реакцию. Ты сумел поразить Эжена, — радостно проговорила Женевьева Альбертовна.
— Я его почувствовал у себя внутри головы! — восторгу моему не было предела. — Это невероятно! Он, он… он непостижимый и далёкий, и огромный!
Я не мог подобрать слов, пытаясь объяснить, что почувствовал. Я осознал, что, как бы то ни было, до этого момента я воспринимал ящеров, как больших умных поразительных … животных. Но сейчас всё навсегда изменилось, теперь в заврах я смогу видеть только друзей и братьев, скорее даже старших. Внутри меня перевернулась вселенная — как бы пафосно это ни звучало, иначе сказать я не мог.