С диким восторгом два вандала начали кромсать добычу и грузить в ведра. Заполнив оба, мы поняли, что поход за грибами удался и можно отправляться в обратный путь. И тут меня опять потянуло.
— Давай ещё вон ту полянку глянем, а? — показал я на виднеющийся просвет в деревьях.
— Зачем? Даже если там что и есть, всё равно уже складывать некуда, — указал на полные вёдра Лёнька.
Я проигнорировал его вопрос и двинулся к полянке. Лёнька, ругнувшись пошёл за мной. Ветви кустов цеплялись за куртку, моля остановиться. Но я упрямо шёл, оставляя за собой узкий зелёный коридор. У каждого в жизни бывает некий поворотный момент, который мы вспоминаем потом, как отправную точку или наоборот упущенную возможность. Наверное, у меня это был как раз он.
Вывалившись из зарослей на поляну, мы с удивлением обнаружили, что находимся на ней не одни. Там стояла палатка, горел костерок, рядом сидел мужчина. Понятно, что из-за кустов разглядеть, есть кто там или нет невозможно. Но вот дым от костра я мог бы и почуять.
— Здравствуйте. Мы не побеспокоим. Уже в обратный путь собираемся, — бодро отрапортовал Леонид и кивнул на вёдра в наших руках.
— Здравствуйте. А может, чаю со мной попьёте? Он уже готов, — с улыбкой предложил вставший с бревна мужчина.
— А что? С удовольствием! — склонный к авантюризму Лёнька не думал ни секунды.
Стрелка моего внутреннего компаса крутилась как сумасшедшая. И если раньше я упрямо шёл сюда, то теперь засомневался. Я чувствовал — что-то тут не так. Растерянно переступив с ноги на ногу, пригляделся к мужчине.
Седой, на вид лет пятьдесят-шестьдесят, крепкий, поджарый. С отросшей недельной щетиной. Седые кустистые брови нависли над глазами, спрятавшимися за стёклами очков. Лицо испещрено морщинами, говорящими о том, что человек любит смеяться. Эдакий Дед Мороз двадцать лет назад. Этому лицу хотелось верить, что меня немного успокоило.
Ещё моё внимание привлёк костюм. Он был необычного покроя. Штаны свободные сверху плотно обхватывали ногу внизу, да ещё по бокам были хлястики непонятного назначения. Куртка с множеством карманов, была небрежно накинута на плечи мужчины. Но больше всего меня поразил материал. На вид он напоминал прорезиненную кожу, простёганную суровыми нитками. Такого костюма я не видел нигде и ни у кого. Захотелось посмотреть поближе, что это за новое веяние у местных жителей.
Но подойти я не решался. Меня смущала сама поляна. С виду вроде обыкновенная, но вот осознать (или правильнее сказать осязать?) её всю не получалось. Будто из поля зрения выпадал кусок. Никогда раньше такого не испытывал. Странно. Я даже подумал, что схожу с ума.
— Меня зовут Василий Семёнович. Я сюда на рыбалку приехал. Тут речка недалеко, знаете? — представился мужчина и показал рукой, чтобы мы подходили и присаживались к костерку.
— Знаем, что есть, но не дошли до неё, — ответил Лёнька, подойдя и протягивая руки. — Я Леонид, а этот молчун — Глеб. Вы не обращайте внимания, он у нас немного того, но не буйный.
— Сам дурак, — буркнул я.
Всё же не удержался и подошёл к Лёньке и Василию Семёновичу. С детства обожал запах костра. Густой, смолистый он пробирался в ноздри, вопреки всему даря ощущение уюта и покоя. Но несмотря на это, я продолжал ковыряться в своих ощущениях. Поэтому разговор не поддерживал. Периодически будто выпадал из реальности. Молча пил невесть как оказавшийся в руках чай, вкусный, между прочим. Очнулся, когда на поляне установилась тишина. Подняв глаза от кружки, поймал на себе два взгляда: один Лёнькин – удивленный, другой Василия Семёновича – с хитринкой.
— Что? — раздражённо спросил я.
— Не знаю, но ты какой-то странный, — Лёнька нахмурился.
— Возможно знаю я, — неожиданно вставил Василий Семёнович. — Скажите, пожалуйста, Глеб, вас беспокоит какая-то неправильность происходящего? Как будто что-то на этой поляне не так? Или точнее, как будто чего-то не хватает, кусочка картинки?
— Как вы узнали? — удивился я точному описанию мыслей в моей голове.
Руки дрогнули, и горячий чай пролился из кружки. Да что ж такое! Мужчина начинал меня пугать, как и вся ситуация в целом. Причем страх был какой-то иррациональный. Не так давно я уже испытывал такие чувства.
— А если я скажу, что знаю причину, вы пообещаете адекватно выслушать меня до конца? — спросил Василий Семёнович.