У Лёньки не иссякала энергия, и восторг не угасал. Он прекрасно влился в коллектив молодых студентов, будущих учёных, и чувствовал себя на своём месте. Бабушка дала знать, что приедет к любимому внуку через месяц. Лёнька был на седьмом небе от счастья и уже предвкушал, как будет её знакомить с Латэтом. А ещё, по-моему, у них с Ксенией завязывался роман, но пока они яростно всё отрицали.
Таинственный завр больше не появлялся. Казалось бы, и к лучшему, но я почему-то переживал.
А ещё мы с Настей ходили посмотреть на яйца и даже познакомились с Эммой (мамой - завром). Вернее, случайно столкнулись в коридоре. Эмма издала горловой звук и так глянула на нас, что мы мигом заскочили в ординаторскую, сделав вид, что туда и направлялись. Вслед нам неслась волна раздражения.
— Фух, чуть не попались! — выдохнула Настя, прислонившись к стене.
Она выглянула за дверь и махнула мне рукой, давая понять, что путь свободен. Мы тихонечко прошли в логово Эммы и застыли в благоговении.
— Глеб, ты помнишь, о чём мы договаривались? — спросила Настя тихо, будто боялась нарушить волшебную хрупкость момента.
— А? — не понял я, с усилием оторвал взгляд от яйца и посмотрел на Настю.
— Мой заврик должен появиться из яйца, которое возле стены, а твой из того, которое ближе ко входу. Помнишь?
— Конечно, помню. Не настолько уж Женевьева мне мозги загрузила. Хотя, эта её «физиология и анатомия» — то ещё удовольствие.
— Мне жаль, что тебе приходится осваивать всё в ускоренном темпе. Потом поговорим об этом, хорошо? — Настя дотронулась до моей руки и с волнением заглянула в глаза. — Ты не подумаешь, что я сумасшедшая, если я подойду поговорить с малышом?
— Разумеется, нет! Я даже присоединюсь к тебе, — ободряюще улыбнулся я.
Так рука об руку мы шагнули к малышам — вместе, и это странным образом грело душу. Настя, как мне показалось, ничего не замечала. Она подошла к своему яйцу у стены и опустилась перед ним на колени. Протянула руку и дрожащими пальчиками робко погладила поверхность.
— Глеб. Оно такое, такое… — Настя явно не находила слов, чтобы описать свои ощущения.
Она приглашающе протянула мне руку. В тишине под моими кроссовками скрипел песок. Я сел рядом с Настей. Она взяла мою ладонь прохладными тонкими пальчиками и аккуратно положила её на яйцо. И столько было интимности в этом жесте, что меня будто огнём опалило.
Но все эмоции отошли на второй план, когда я почувствовал под рукой бархатную поверхность яйца. Оно было живым. Иначе сказать не могу. Я чувствовал в нём ток жизни. Хотелось спрятать, защитить это хрупкое чудо от всего мира. Я будто увяз во временной паутине, и цеплялся лишь за тонкую связующую меня с миром поверхность яйца. Я обнял его своими ладонями и пытался передать всё душевное тепло, на которое был способен.
В какой-то момент мне показалось, что кожистая оболочка дрогнула под ладонями. Я напряжённо застыл, прислушиваясь. Но больше ничего не ощутил.
Не знаю, сколько мы так просидели. Но когда нас поторопил дежурный медик, я встал, и ноги пронзили сотни иголочек, возвращая кровообращение в норму.
Уходили мы с Настей молча, немного пришибленные испытанными эмоциями.
Той ночью я проснулся от знакомых ощущений. Меня пронзило радостью, я соскучился по ночному другу. Хотелось поделиться с ним происходящими событиями. Я, не одеваясь, как был, бросился к окну. Но как ни вглядывался в ночные причудливые тени, знакомого блеска глаз так и не увидел. Расстроенный вернулся в кровать и долго ворочался, думая, что же произошло с моим знакомым незнакомцем. Почему он не приходит?
В выходной я решил навестить Стэнли. Я с удовольствием проводил с ним время. Мы могли читать, спорить, разбирать стеллажи с книгами или просто пить чай.
Сегодня я принёс с собой ноутбук. Подключил к стационарной сети и предложил Стэнли сесть перед экраном. Библиотекарь расположился в кресле и непонимающе посмотрел на меня.
— Стэнли, я хотел бы познакомить вас с моей мамой.
Сухонькие, покрытые пигментными пятнами, руки пожилого человека, до этого спокойно лежащие на подлокотниках кресла, задрожали. Чтобы скрыть волнение, он сцепил их в замок.
— Мальчик мой, ну зачем твоей маме такие бесполезные знакомства? У неё наверняка дел невпроворот, а тут старая рухлядь перед экраном, — попытался отшутиться Стэнли.