— Ой! Прости нас, мастер Мендельн! — выпалил партанец. — Мы не знали, что это ты!
Другой эдирем нервно кивнул в подтверждение этих слов. Была ли родом из нижних джунглей или верхних лесов, почти вся паства Ульдиссиана обращалась с Мендельном со смешанным чувством почитания и страха. Страх происходил из призвания Мендельна, которое было во многом связано с мёртвыми. Почитание… Что ж, он был достаточно мудр, чтобы понимать, что обязан этому кровным узам с их лидером.
Как ни странно, небольшая группка людей стала приходить к нему для обучения, но Мендельн не придавал их интересу никакого значения. Он был обусловлен их нездоровым восхищением определёнными аспектами… Во всяком случае, так он себе говорил.
— Вам не нужно извиняться, — сказал он двоим. — Я ушёл, никого не предупредив. Вы делали, как вам приказано.
Они открыли Мендельну путь, с видимым облегчением наблюдая, как он проходит. Он сделал вид, что не заметил.
И, пройдя через стражей, младший сын Диомеда словно попал в новый мир: всё вокруг него преисполнилось магией. Разноцветные сферы энергии усеивали огромный лагерь, словно в ожидании какого-нибудь фестиваля. Однако ни одна из них не была прикреплена верёвкой, а все парили над головами тех, кто призвал их. В лагере всё ещё были разведены костры, но предназначены они были главным образом для готовки, а не для освещения.
Но сферами дело не ограничивалось. По мере того как Мендельн пробирался сквозь толпу, его взгляд ложился на всё новые и новые проявления магии. Один смуглый житель низин создал светящийся поток энергии, который извивался вокруг себя подобно змее. Другой эдирем поднял в воздух несколько небольших камней и заставил их кружиться, словно они находились в руках у невидимого жонглёра. Белокурая партанка создала из воздуха копьё, которое с превосходной точностью запустила в далёкое дерево. Копьё короткий миг оставалось воткнутым, а затем растворилась, когда она начала создавать новое.
Это было всего лишь несколько примеров. Многочисленные заклинания эдиремов различались по силе и качеству, но Мендельна изумляло и беспокоило то, что люди вокруг него, с виду совсем незначительные, овладели тем, что некогда было доступно лишь небольшому кругу избранных. Простой люд, к коему принадлежал и он, должен был жить, обрабатывая землю. Они не должны были становиться могущественными волшебниками.
Именно это и беспокоило его, даже когда он наблюдал, как один изобретательный малый создаёт для своих младших братьев и сестёр — да, в «армию» Ульдиссиана входили даже дети — ярких бабочек, которые после разлетелись во многих направлениях. Многие из тех, кто следовал за его братом, имели весьма наивный подход к потенциалу, которым владели. В лучшем случае они видели в нём инструмент, вроде тяпки, а не нечто, что может обернуться против них самих или поспособствовать жесткой расправе над ближним.
«Возможно, я слишком строг, — подумал Мендельн. — Они сражались то, во что верили, и были вынуждены убить тех, кто хотел сделать их рабами и марионетками».
Однако дурное предчувствие не покидало его. Несмотря ни на что, Мендельн чувствовал, что магию нужно изучать осторожно и использовать крайне обдуманно. Изучающий её должен дорасти до её применения и научиться уважать её опасности.
Затем впереди встало мягкое, успокаивающее синее сияние. Мендельн помедлил, но в конце концов пошёл к нему. У него не было причин опасаться источника. В конце концов, это был только Ульдиссиан.
Даже в окружении такого количества магии нетрудно было почувствовать присутствие его брата. Большая группа эдиремов сидела и стояла вокруг места, которое Ульдиссиан избрал своим ночлегом. Мендельн не мог увидеть брата, но он мог ощутить, где именно находится Ульдиссиан. Без колебаний младший брат прошёл к толпе, которая тут же заметила его и начала расступаться.
И не успел Мендельн пройти и половины пути, как увидел Ульдиссиана.
Мужчина с рыжеватыми волосами обладал крепким сложением и имел вид сельского жителя, фермера, которым, собственно, Ульдиссиан и являлся. И был хорош в своём деле. Широкий в плечах, с квадратными скулами, с короткой подстриженной бородой, старший брат обладал грубой красотой, и это помогало ему находить с остальными общий язык. Он никоим образом не походил на одного из заносчивых жрецов или несдержанных пророков, которые были знакомы большинству его последователей. Он был одним из них, простых людей. Видел он радости и горе, величайшим из которых была потеря всей семьи за исключением Мендельна несколько лет назад — они умерли от эпидемии. В то время Ульдиссиан метался от одного проповедника к другому в поисках спасения для своих любимых, но не получил ничего кроме пустых слов и просьб подношений. Эта трагедия напитала его ненавистью к таким сектам, как Триединое и Собор, ещё до того, как та и другая стали охотиться на него.