— Осторожнее, товарищи! Пожалуйста, осторожнее! — повторял Кравцов. — С ними нужно обращаться нежно. Сейчас я вам покажу…
Но показать ему не удалось. Нас — Кравцова и меня- позвали наверх, к капитану. Кравцов сложил молнии в чемодан, и мы пошли на мостик.
— Вот он, ваш «Пытливый», — сказал Воробейчик. — Полюбуйтесь.
Любоваться, собственно, было не на что. Из воды торчали только верхушки мачт. «Пытливый», напоровшись на скалы, затонул метрах в ста от острова Сломанная Челюсть.
Представьте себе две скалистые гряды, поднявшиеся из моря и протянувшиеся параллельно друг другу на четверть мили. Скалы были черные, невысокие и торчали, как изломанные зубы. Я хорошо знал эту Сломанную Челюсть. Здесь погибло немало кораблей. В шторм волны свободно гуляли над скалами, а огонь небольшого маячка, установленного на одной из скал, был плохо виден… Да, Сломанная Челюсть умела крепко кусаться!
— Глубина небольшая, — сказал капитан. — Метров пять-шесть. Ну, что вы думаете, старшина? Сможем мы вытащить эти молнии? Заметьте, пожалуйста, дело добровольное. Так мне из управления радировали. Кто знает, как они себя будут вести под водой…
— Да, очень интересно! — подхватил Кравцов. — Мы таких экспериментов еще не ставили. Пока, надо полагать, молнии сохранились, но… Если одна взорвется, грохнут и все остальные. Тогда от этого островка только дым останется. Знаете что? — Он обернулся к капитану: — Дайте мне акваланг, я сам полезу. Я могу. Ну, идет?
Воробейчик долго жевал губами, потом спросил меня:
— Как вы думаете?
Я ответил, что готов спуститься. Но если Кравцов действительно может пользоваться аквалангом, то лучше идти вдвоем, потому что у этих молний, как заметил сам Кравцов, строптивый характер.
— Решено! — воскликнул Кравцов. — Идем вместе.
Я объяснил ему, что на корабле решает капитан. Воробейчик еще долго жевал губами и скучно смотрел на торчавшие из воды мачты.
— Пойдете вдвоём, — сказал он наконец. — Молнии будете грузить на шлюпку и свозить на островок, вон туда, видите? Я вызову по радио баржу, рисковать кораблем мне не хочется.
Должен признаться, первый раз было страшновато идти под воду. Мне дважды приходилось разряжать мины, но это детская игра по сравнению с подъемом молний. Мина — только черный ящик, а эти молнии светились. И как светились! Когда мы добрались до трюма и увидели их, у меня появилось огромное желание поскорее удрать на поверхность… Молнии излучали какой-то совершенно фантастический свет — яркий, искрящийся, трепещущий. Это было страшно, но красиво. Вы знаете, подводный мир богат красивыми зрелищами. Если, например, лечь на спину и смотреть сквозь небольшие волны на солнце, вы увидите изумительную игру красок. Но такой красоты мне еще не приходилось видеть. Я даже не знаю, как об этом рассказать. Ну, скажем, возьмите бриллианты, сотни бриллиантов, увеличьте каждый из них до размеров крупного арбуза, бросьте в воду и осветите… Вода была зеленовато-синяя («Пытливый», как я уже говорил, затонул на небольшой глубине), очень чистая, а молнии излучали желто-оранжевый свет. Получалось совершенно необыкновенное, феерическое зрелище: вся толща воды светилась переливающимися, сверкающими, ослепительно яркими красками — от лимонно-желтой до пурпурной.
Да, я забыл сказать, что молнии двигались. Они плавали, медленно покачиваясь, как большие медузы, и это создавало непередаваемую игру красок. При выдохе из акваланга вырывается целая стайка пузырьков; так вот, самым изумительным было свечение этих пузырьков. Не знаю, в силу каких законов оптики это происходило, но каждый пузырек светился изнутри, причем свет этот был совсем другим, чем свет воды. Пузырьки отсвечивали красным, оранжевым, желтым, вода же почти все время имела более мягкую окраску — пурпурную, зеленоватую, голубую. Я никогда не думал, что сочетания красок могут быть такими щедрыми, буйными…
Кравцов поймал одну молнию и внимательно осмотрел ее. Мне показалось, что он не очень доволен и чего-то опасается. То есть чего именно он может опасаться, я представлял. Но первый, так сказать, испуг прошел, и почему-то не хотелось верить, что может произойти катастрофа.
Потом Кравцов спустился в трюм и начал отбирать молнии. Насколько я понял, он в первую очередь отбирал самые опасные. Я обратил внимание — они были ярче, светлее других.