Да и чего ей было опасаться, могущественной магессе из великой семьи? Мой род издревле славился охотниками на нечисть, и темные создания предпочитали держаться от нас подальше.
Она не заметила, что водителя нашего автомобиля подменил криден. Как и того, что вез он нас отнюдь не домой. А когда спохватилась, было уже поздно.
Маму убили на моих глазах. Толпа криденов разорвала ее буквально на кусочки. Она забрала с собой многих, но их оказалось значительно больше. А я…
Меня укусили в первую же секунду нападения. И все, что я мог, парализованный укусом – это смотреть.
Смерть матери до сих пор преследует меня в кошмарах.
Я думал, что следующей будет моя очередь, но у криденов на меня оказались иные планы. Они утащили меня в свое гнездо и провели ритуал обращения.
Это я тоже едва ли когда сумею забыть.
Меня, беспомощного, пили всем гнездом, оставляя на теле болезненно пульсирующие укусы от ядовитых клыков. А когда сознание почти покинуло меня вместе с последними крохами жизни, граф гнезда влил мне в горло своей порченой крови. И заставил проглотить. Это было словно испить огня. Пищевод, желудок, а после – по венам – огонь объял все мое тело. И, пока я сгорал в этом огне, граф вытягивал из меня остатки жизни. Человеческую, полную магии и сил кровь.
Я должен был лишиться сознания, но этого не произошло. Ослабленный, парализованный, заполненный болью до самых краев, я слышал и чувствовал все, происходящее вокруг. Острый коготь графа, прочертивший глубокую царапину на моей щеке. Чужое дыхание. Торжествующий шепот.
- Наследник великих охотников на криденов. В моем гнезде. Ты очнешься и принесешь мне клятву верности. Ты станешь моим птенцом, мальчик. Сколько силы ты дал своим новым родичам. Сколько ты дал мне… Спи. Твое превращение завершится. Ты умрешь и возродишься одним из нас. У тебя не будет выбора, кроме как подчиниться мне, своему новому отцу и господину.
Этот шепот до сих пор звучит у меня в ушах.
Вот только я не спал тогда. Едва зал ритуала опустел, я сполз с алтаря, преодолевая собственную слабость и сковавший тело паралич. От меня не ждали подобного, поэтому никакая охрана не стояла у дверей зала. И сами двери не были заперты – ни одни из тех, через которые я проходил. В прихожей я стянул чей-то плащ, прикрывая собственную наготу – и ушел из гнезда, во тьму и неизвестность, ослабевший, на грани потери сознания, я стремился домой в надежде на помощь.
Я брел по равнодушному городу, пока не настал рассвет. Солнце обожгло меня, оставило на коже алеющие следы, едва не сожгло глаза. Я забился в какую-то подворотню, прячась от света среди мусора и теней, слабея и ощущая все более жестокий голод, терзающий внутренности.
Кридены могут обходиться без еды несколько дней. Но к новообращенным это не относится – им нужно много пищи, богатой жизнью. Первые дни новообращенные прячутся в гнезде, питаясь людьми и кровью графа, становясь верными птенцами гнезда, а после долго обучаются охоте… но об этом я узнал значительно позже.
Новообращенные кридены слабы и уязвимы, а их разум зачастую отступает перед инстинктами. Это меня и спасло. Я ни о чем не думал, кроме стремления попасть домой, но охотничьи инстинкты превратили меня в хищника, сосредоточенного на поиске пищи. На мое счастье, я оказался в безлюдной части города. Здесь бродили только животные – крысы, кошки, собаки. Я рвал их на части, поглощая их кровь – едва над городом сгустилась тьма, я вышел на охоту, движимый голодом.
Кровь живых существ притупила голод и помогла мне прийти в себя. И я снова устремился к дому…
До сих пор не знаю, на что я рассчитывал.
Я ведь знал, что отец без сомнений избавит мир от кридена, даже если прежде тот был его сыном. Я шел навстречу смерти, но мне просто больше некуда было идти.
Должно быть, мой вид был страшен, когда я предстал перед отцом. Окровавленный, отощавший за несколько дней звериной диеты мальчишка-криден, в каких-то лохмотьях, но все еще сохранивший черты горячо любимого погибшего сына.
Не знаю, почему он не убил меня сразу.