- Папа… - я позвал его, ожидая немедленной стрелы в сердце.
Он долго смотрел на меня. С ужасом? Отвращением? Презрением? Ненавистью? Не знаю. Наверное, он испытывал все это вместе – при виде существа, в которое превратился его сын.
- Они убили маму, - тихо заговорил я. – И превратили меня в это… Папа, помоги мне…
- Ты – не мой сын, - холодно ответил он. – Ты – чудовище. И должен умереть.
И он выстрелил.
Вот только промахнулся. Мой отец не промахивался никогда. Это было просто невозможно. Особенно с такого расстояния. И я был готов к окончательной смерти – но инстинкты снова взяли вверх. Каким-то чудом я уклонился от стрелы, летевшей мне в сердце. И бросился бежать.
Я не убивал людей. Ни разу за свою бытность криденом я не тронул ни одного человека – ни обычника, ни мага. Мой образ жизни – полуголодного одиночки – сделал меня слабым, я не мог сравниться с другими криденами ни силой, ни ловкостью, но это был мой выбор. Я сохранил остатки собственной личности, и посвятил жизнь поискам графа, который обратил меня. Я хотел убить его. Отомстить за смерть матери и свою. И убивал каждого кридена, встреченного на моем пути. Я охотился на них – уступавший им в силе, я брал верх хитростью. Устраивал ловушки, спастись из которых они не могли. Я был прирожденным охотником на нежить, и то, что я сам стал нежитью, ничего не изменило. Я превратился в кошмар криденов и ускользал от преследователей, желавших избавить свой род от угрозы в моем лице. Вполне успешно – пока однажды не допустил ошибку. И был пленен выборгским гнездом, от которого меня так вовремя спасли маги.
Узнай отец, скольких криденов я убил, он гордился бы мной.
Только впервые попробовав сафату, я понял, чего себя добровольно лишал. Мои мышцы налились чужой силой, все чувства обострились, а в крови забурлила чужая магия. Я почувствовал себя не просто сильным – могущественным.
Живым.
Неудивительно, что большинство криденов охотится на людей. Попробовав такое хоть раз, отказаться невозможно, даже если ценой станет чужая жизнь. Но мне проще – для изготовления сафаты не нужно никого убивать. Этот эликсир создается из небольшого количества жизненной силы нескольких магов, отданной добровольно.
Я впервые ощутил всю полноту силы кридена, но не почувствовал ни капли сожаления, что отказывал себе в этом. Моя совесть чиста, я не запятнал себя убийством невинных. Но, пожалуй, только сейчас в полной мере осознал, почему мои 'собратья' охотятся на людей.
Позабытое ощущение магической силы поначалу кружило голову, но я не забыл, за что мне такая милость. Взамен я должен превратить во врага еще незнакомого мне парня. Но прежде следует сделать так, чтобы меня не заподозрили в моей истинной природе.
Я еще раз критически осмотрел свое отражение. Худобу скрадывает хорошо подобранная студенческая форма, бесцветные волосы сойдут за светлый блонд, кожу придется немного затемнить – отсутствие загара на столь обветренной коже вызовет лишнее подозрение. И глаза…
Я снял черные очки, прятавшие мои нечеловеческие глаза. Залитые непроглядной чернотой, они мгновенно выдавали во мне кридена. Стоит кому-то увидеть их, и меня сразу разоблачат.
И убьют.
Я сам невольно потянулся к поясу за оружием, которого там уже давно нет, когда из зеркала на меня взглянул криден. К счастью, сейчас у меня хватит сил на маскирующее заклятие.
Прикрыв лицо ладонями, я зашептал заклинание. А когда опустил руки – из зеркала на меня смотрел человек. Невнятно-серые глаза, легкий загар, светлые русые волосы. Вполне симпатичный парень.
Жаль, что это лишь маска. И ее придется периодически обновлять. Просто со временем это станет делать проще – когда я хоть немного оклемаюсь от бродяжьей жизни.
Я снова надел очки. Они никого не должны удивлять – на случай, если я не успею подправить маскирующие чары; а значит, придется носить их постоянно.
Да и какой у меня выбор, если я перехожу на дневной образ жизни. Солнце крайне негативно воздействует на глаза нежити, а я не хочу ослепнуть.
А ведь мне еще придется как-то объяснить соседу, почему шторы в комнате должны оставаться задернутыми. После принятия эликсира солнечный свет больше не причинял мне вреда, вызывая лишь легкое жжение, но это все равно дискомфорт, мириться с которым я не собирался.