Мэтти отвернулась и осушила бокал с шампанским.
— Мне действительно пора идти. Пока, голубки!
Но не успела она подойти к двери, как оттуда донесся шорох и какая-то возня, после чего вошла медсестра Джулии в сопровождении двух других. Они шушукались и подталкивали друг друга.
— Можно вас попросить? Ведь вы Мэтти Бэннер?
— Да.
Для таких случаев у Мэтти была припасена особая отрепетированная улыбка.
— Не могли бы вы подписать это для нас?
Они протянули ей листочки бумаги.
— Моему брату, пожалуйста! Его зовут Тони. Он без ума от вас!
Мэтти старательно выводила свое имя, зажав зубами кончик языка, как делала это когда-то в специальной школе для девочек на Блик-роуд, сидя за соседней с Джулией партой. Джулия наблюдала за этой сценой, лежа в море цветов. Ее рука была в руке Александра. Медсестры бурно поблагодарили Мэтти и исчезли так же суетливо, как и появились.
Взгляды подруг встретились. На секунду они оценивающе посмотрели друг на друга, как незнакомки.
— Я приду завтра, — сказала Мэтти, — если можно.
— Как хочешь, — ответила Джулия.
Они обменялись воздушным поцелуем. Потом дверь качнулась и закрылась с тихим звуком. Джулия и Александр остались одни.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил он.
— Так себе. Но могло быть хуже.
Его пальцы нежно разгладили складки покрывала над ее животом.
— Ты очень храбрая девочка.
Джулия поморщилась, а потом рассмеялась. Но смех прервался, и лицо ее снова исказилось гримасой страдания.
— Как мне больно! Я сама себя чувствовала беспомощным ребенком.
Александр помрачнел.
— Я так боялся, что ты умрешь.
Он подумал о том, другом пламени, из которого они вытащили ее, а он ничего не мог сделать, лишь сидеть в темной маленькой комнатке и ждать. Он слышал, как бушевал огонь, и ощущал горький запах дыма. Снова смерть. Он не мог отдать ей Джулию. Он сам должен был пойти туда, в эту алчную пасть, если это могло ее спасти…
Потом вошла медсестра.
— У вас родилась прекрасная девочка. С вашей женой все в порядке.
Младенец в кроватке открыл глаза и тоненько заплакал.
— Наверное, она хочет есть.
— Что мне делать?
Александр убрал с постели Джулии цветы и поднял малышку. Неловкими дрожащими пальцами Джулия расстегнула сорочку. Александр приложил девочку к груди матери, но та завертела головой, и пальцы Джулии никак не могли направить сосок в крошечный рот. Джулия казалась себе неловкой и боялась, что одна только тяжесть ее рук может повредить хрупкую головку. Малышка сморщилась, показав десны, шире открыла рот и заплакала.
— Я не знаю, что делать, — растерялась Джулия.
Медсестра снова проскользнула в комнату.
— Дорогая, успокойтесь! Малышке хочется кушать? Смотрите, как это делается.
Она приподняла грудь Джулии и направила сосок точно в жадный ротик ребенка. Десны немедленно сомкнулись и младенец стал энергично сосать.
— Она знает, что ей нужно, — удовлетворенно отметила медсестра.
Джулия смотрела на дочку. Выражение ее лица моментально изменилось от ярости к удовлетворению. Она уже знала, чего хочет, а сколько было ей от роду часов и минут? Сосок заболел от настойчивых десен, и Джулии показалось, что ребенок высасывает ее изнутри. Ее охватила легкая дрожь.
— Какая картина! — сказала медсестра.
Александр вытащил из-под груды цветов фотоаппарат и попросил ее:
— Не снимете ли нас на память?
— Пожалуйста, улыбнитесь!
Джулия смотрела в объектив, покорно улыбаясь. Щелкнул затвор.
— Счастливое семейство, — сказала медсестра и вышла, оставив их.
— Как мы ее назовем? — спросил Александр и дотронулся до темноволосой головки.
Джулия смотрела на цветы. Белые лепестки лилий причудливо завивались, золотые тычинки густо покрывала пыльца. Лилии казались одновременно и хладнокровными, и полными скрытой энергии. Они были совершенны.
— Давай назовем ее Лили, — предложила Джулия.
— Лили? Мне нравится. Лили Блисс!
Младенец перестал сосать и заснул, наклонив головку. Джулия и Александр посмотрели на него и улыбнулись друг другу.
— Я хотел бы забрать вас обеих домой прямо сейчас, — произнес он. — Я хочу, чтобы моя семья собралась в своем доме, в Леди-Хилле.
— В Леди-Хилле, — повторила Джулия.
Она снова повернула голову и посмотрела на его руки. Неужели она могла быть такой дурочкой и в последние дни беременности надеяться, что все останется по-прежнему?
— Я не хочу туда возвращаться.
Ее голос звучал резко, и Джулии стоило некоторого усилия заставить его звучать ласковее и тише.