Ночной лес дарил спокойствие и незаметно убаюкивал. Мои глаза уже начинали слипаться, как вдруг на полянку выплыл, разрывая покров темноты, густой молочно-белый туман. Все лесные шорохи, к которым я успела привыкнуть и уже просто не обращала на них внимания, внезапно стихли, оставив меня на растерзание оглушающей тишине, зазвеневшей в моих ушах не хуже трели школьного звонка. Снова стало страшно. Не вовремя разыгравшееся воображение превращало кусты и деревья в голодных монстров, ближайших друзей Брандвийского чудовища, собравшихся здесь на поздний ужин.
Моё сердце стучало так громко, что его удары должны были бы слышны в Териконе. Стараясь унять дрожь, вызванную не столько пронизывающим до костей холодом, сколько страхом, я вскочила на ноги. Туман подступал всё ближе, становясь похожим на пушистое облако, свалившееся на землю. Силуэты деревьев в нём дрожали и менялись, принимая всё новые и новые очертания, что пугало меня ещё больше. В иррациональном порыве задержать густую как кисель дымку я выставила вперёд руки и, зажмурившись, зачем-то задержала дыхание. В течение секунды сердце перепуганной птицей колотилось где-то в горле.
Мои волосы подхватил сильный порыв ветра, и я открыла глаза. Кончики пальцев излучали золотистое свечение, прогонявшее туман. Через мгновение от него не осталось и следа. Но у меня всё ещё зуб на зуб не попадал от страха. Мне отчего-то казалась, что за молочно-белой дымкой таилась какая-то опасность, не предусмотренная организаторами Курса Выживания. Опасность неизвестная и оттого ещё более пугающая. Но всё уже было позади.
Мои часы показывали ровно полночь, когда лес вдруг снова ожил. На меня обрушился океан звуков, который наполнил воздух так неожиданно, будто кто-то прибавил громкость проигрывателя. Гигантского проигрывателя, без труда вместившего в себя все звуки ночного леса: и стрёкот кузнечиков, и шелест листвы, и далёкие завывания ветра, и уханье филина. В бархатистой тьме засветились фонарики светлячков, то мерцая зелёными огоньками, то затухая и снова ярко вспыхивая. Они были похожи на крохотные звёзды, по непонятной мне прихоти спустившиеся с небес.
Мой взгляд невольно устремился ввысь и я поражённо замерла. Небо было усеяно сияющими точками. Их там был миллион. Нет, в миллион раз больше. Столько звёзд не видел, наверно, ещё ни один человек, никогда не бывавший в Брандвийском лесу. От нечего делать я принялась их считать. Но вскоре глаза снова начали слипаться, а звёзды стали водить хороводы и разбегаться во все стороны. Заснуть мне не дал шёпот, донёсшийся из-под навеса. Сонливость мигом испарилась, и я стала прислушиваться. Михаэль что-то бормотал во сне и беспокойно ворочался с боку на бок. Похоже, ему снился кошмар. Я опустилась рядом с ним на колени и принялась трясти Михаэля за плечо. Он не просыпался, а только бормотал всё громче:
-Ник, Ник...
Соня испуганно пискнула у меня за спиной, и Михаэль, наконец, проснулся и резко сел, мелко дрожа.
-Эй! Эй, всё хорошо! Это был только сон.
-Всегда один и тот же,- прошептал он и пулей вылетел на полянку. Решив дать ему минутку, чтобы прийти в себя, я присела прямо на еловые лапы и, усадив Летягу себе на колени, принялась гладить её по мягкой шёрстке. Что же такое приснилось Михаэлю? Я и подумать не могла, что его мучают кошмары. Хороший же я друг! Только сейчас я поняла, что с нашей самой первой встречи вела себя жутко эгоистично. Михаэль всегда помогал мне, видел мои слёзы и утешал меня, а я даже и подумать не могла, что мир вертится не только вокруг меня и моих проблем, и что Михаэль тоже нуждается в моей помощи. С этим надо было что-то делать!
Мой друг сидел, спиной прислонившись к стволу дерева и запрокинув голову назад, смотрел на небо. Я опустилась на землю рядом с ним:
-Михаэль?
Он посмотрел на меня невидящим взглядом. В тусклых отблесках огненного шара его глаза казались чёрными. В них отражались звёзды. Самым ужасным было то, что я не знала, как ему помочь. В Аломере мне никогда не приходилось кого-то утешать. Я всегда была самой младшей и самой ранимой. А теперь... Непривычно было видеть Михаэля таким. С нашей самой первой встречи он казался мне надёжным, ну, и самую малость помешанным на науке.