Об этом определенно стоило бы подумать. Разумеется, сразу после того, как он найдёт еду, воду и определит, где оказался. Вопросом «как?» можно озадачиться чуть позже.
Виски давило тянущей болью. Каждое резкое движение сопровождалось ей, и это начинало раздражать. Юношу совершенно не устраивал подобный расклад и он вознамерился, по крайней мере в первую очередь, выяснить, что же произошло. Мысленно перебирая произошедшие до этого события, Лайт осознал, что в его голове не было никакой информации кроме собственного имени. Слишком странно. Определённо нужно больше фактов. Да, надо двигаться вперёд.
Лайт, выйдя из парка, шёл по одной из улочек, надеясь освежить воспоминания, отыскать в закромах подсознания хоть что-нибудь: имена близких, название родного города, любимый предмет. Хоть что-то, что сможет помочь дать ответ на главный вопрос: «кто же он такой?».
Проходя мимо торгового центра, Лайт взглянул на своё отражение в зеркальных витринах: помятый после сна в парке костюм, белая рубашка, начищенные ботинки. Судя по всему, он любил одеваться с иголочки, и совершенно не планировал спать на улице. Алкогольной интоксикации не наблюдалось, так что единственными вариантами, приходящими юноше на ум, были либо наркотические вещества, либо удар головой и, как следствие, амнезия — в эту версию укладывались ноющие болью виски. Наверное, стоит подать заявление в полицию: вдруг его ищет кто-то из семьи. Если это так, то в полицейском участке точно должна быть ориентировка.
Еще одной неожиданностью — на этот раз приятной, стало наличие денег в карманах пиджака. Не так уж и много, но на еду должно хватить. Рассмотрев купюры, Лайт с удовлетворением понял, что это йены, из чего можно было сделать выводы о стране, в которой он находился. Конечно, если его раса и наличка в карманах не являлись чьим-то глупым розыгрышем…
Зайдя в кафе, Лайт обрадовался прозвеневшему над головой колокольчику, чей перезвон напоминал ему что-то очень и очень знакомое. Что-то ускользающее: кажется, воспоминание вот-вот подберётся ближе, и он сможет вспомнить, но в последний миг — рок, не иначе — и от зацепок памяти не остаётся и следа.
Вежливо улыбнувшись официантке, Лайт заказал кофе. Именно этот напиток отчего-то стал первым, о чем мог подумать юноша. Может, он пил его раньше?
— Присаживайтесь за столик, я принесу Ваш кофе, — ответила девушка, поправляя манжету. Лайт огляделся в поисках свободных мест, и его взгляд зацепился за ссутулившегося парня в белой кофте. Тот выглядел погруженным в собственные мысли, что в сравнении с другими немногочисленными клиентами казалось необычным.
Лайт преодолел расстояние до столика с незнакомцем в считанные мгновения. Что-то внутри смутно подсказывало значимость этого человека. И, что не менее важно, привлекало: рассеянный взгляд, словно юноша смотрел в пустоту, чуть наклоненная голова, и даже то, как этот чудак держал меню: за уголки, двумя пальцами, будто перед ним не книжица, а крайне опасный артефакт. Незнакомец поднял на Лайта взгляд: мазнул по поверхности, оглядывая лишь лицо. «Наверняка этот странный тип будет не в восторге от того, что я нарушил его личное пространство, подойдя почти вплотную», — запоздало подумал Лайт. — «Действительно, мне не стоило так поступать. Зачем я это сделал?»
— Прошу прощения, я… — начал было Лайт, однако был прерван.
— Присаживайся. У меня свободно, — ответил незнакомец, откладывая меню в сторону. — Я вижу, что заинтересовал тебя. Могу сказать, что это взаимно. Ты кажешься… знакомым. Мы виделись до этого?
— Не знаю, — честно ответил Лайт.
Всё казалось неправильным: это здание, тихая музыка на фоне, официантка, снующая по заведению на каблуках, которые при каждом шаге почти оглушительно цокали. Всё казалось неправильным, кроме самого что ни на есть странного посетителя в этом кафе — парня, сидящего напротив. Тот внимательно смотрел на Лайта, словно пытаясь разгадать какую-то тайну, спрятанную на затворках его подсознания. Смотрел, но никак не находил ответа на свои, известные лишь ему, вопросы. Лайт поёжился, казалось, что этот парень, будь его воля, установил бы камеры по всему периметру помещения, только бы залезть в его душу — таким был его взгляд. Пронизывающим.
— Меня зовут Рьюзаки, — так же монотонно произнёс уже не незнакомец, подавая Лайту широко раскрытую ладонь.