— Лайт, — ответил парень, пожимая протянутую руку. По телу пробежала приятная дрожь.
— Думаю, здесь есть вкусные десерты, — пространно, будто ни к кому не обращаясь, а разговаривая сам с собой, продолжил Рьюзаки. — Ты не хочешь клубничный десерт, Лайт?
Вопрос отчего-то поверг юношу в ступор. Вот так вот, с первым встречным, который какого-то черта кажется столь знакомым, разделить десерт. Кто вообще завтракает сладким?
— Нет, спасибо. Думаю, я возьму омлет.
Повисла неловкая тишина, разбавленная лишь музыкой, играющей где-то на фоне. Тысячи осколков мыслей боролись за первенство в отгадывании загадки. Кто он? Что здесь делает? Почему парень напротив — единственный из всех встречающихся за утро людей, кто казался ему важным? Мимо прохожих, водителей, официантов и иных посетителей Лайт прошел как ни в чем ни бывало. Так, будто их и нет вовсе — разве что не толкался, всего-то, в то время как к этому Рьюзаки он впервые за день ощутил хоть что-то. Что-то, пока не поддающееся логическому объяснению и анализу, что-то, что зацепило с первого взгляда.
Проблема в том, что Лайт был уж точно не из тех, кто верит в любовь с первого взгляда. Кажется, раньше к нему с этим часто подходили — очередная догадка, проскользнувшая и, о чудо, сумевшая задержаться. Значит, всё же проблемы с памятью постепенно проходят?
— Кажется, мы с тобой чем-то похожи, Лайт, — продолжил Рьюзаки, дождавшись наконец свой заказ и теперь с аппетитом уминая кусочек клубничного торта. — Я предполагаю, что ты тоже испытываешь проблемы с долговременной памятью, а также понятия не имеешь, как здесь очутился. Я не про кафе, а про этот город в целом. — Лайт с удивлением отпил кофе, едва не подавившись своим завтраком: и откуда новоявленному знакомому знать о его беде? — Так вот, исходя из моих наблюдений, мы находимся в Японии, где, вероятнее всего, ты и вырос. На мой счёт у меня есть некоторые сомнения: примерно пятьдесят семь процентов. Мы оба говорим и понимаем японскую речь, знаем, как следует себя вести…
— На твой счет у меня уже возникают сомнения, — усмехнулся Лайт, наблюдая, как в процессе разговора Рьюзаки изменил позу для сидения за столом, и теперь сидел, притянув колени к груди.
— Если я так сижу, моя мозговая активность повышается на сорок процентов, — пояснил Рьюзаки, который, кажется, сам удивился сказанному. — Так вот, исходя из вышеперечисленного я могу сделать вывод о том, что мы с тобой оба попали в весьма необычную ситуацию, причины которой нам неизвестны. Я бы предположил, что это какой-то проект и нас выбрали на главные роли какого-то шоу, но как ни искал, камер и прослушивающих устройств не обнаружил.
— Да ты прямо детектив! — демонстративно восторженно отметил Лайт. — Если за нами кто-то следит, то этим вуайеристам явно нечем заняться.
— Я не исключаю подобного расклада с семидесяти пяти процентной вероятностью, — закончил Рьюзаки. — Осталось выяснить, что предшествовало нашей потере памяти, и тогда мы сумеем восстановить картину происходящего до этого. К тому же, не знаю, насколько это важно, но я заметил, что многие из этих людей прячут свои запястья от посторонних глаз, тогда это может быть связано с прослушивающими устройствами, и мы всё же попали в какой-то проект.
— …либо у них есть какая-то личная информация, и этот мир радикально отличается от нашего. Если взять за рабочую теорию то, что мы оба всё-таки не местные, — закончил Лайт.
Глядя друг на друга, парни хотели было проверить одну из теорий на подошедшей со счетом официантке, в то время как, будто по команде невидимого режиссера, в зале потух свет, а Лайт и Рьюзаки потеряли сознание.
***
— Зачем ты их усыпил, болван, всё ведь так хорошо начиналось! — воскликнул один из Богов смерти, который только-только нашёл удобную позу для наблюдения за новой комедией.
— А какой толк давать им возможность много думать над сбором информации? Всему своё время, — отозвался Рюк, отвечающий за перемещения. — Они начинают догадываться, что за ними кто-то следит. А ведь это даже не паранойя! В длинную версию шахматной игры они играли в прошлой жизни. И доигрались! Так что теперь блиц-турнир.
Бросив последний взгляд на лежащих за столиком парней, шинигами таинственно усмехнулся.
Раздумья у моря
Мне хочется так
Все, что тут есть поменять.
Может не все, но хоть часть