Леонид Токарев
СКВОЗЬ ОГНЕННОЕ КОЛЬЦО
ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ
Четверть века назад над фортами и казематами Брестской крепости взвилось пламя Великой Отечественной войны. Нам одними из первых пришлось принять удар фашистов. В те далекие дни у всех была одна мысль: «Выстоять и победить!» Нелегок и сложен был путь к победе. Мало кто из наших боевых друзей дожил до 9 мая 1945 года — Дня Победы.
Но мы, оставшиеся в живых, навсегда сохранили в памяти и первые дни Брестской обороны и подвиги погибших товарищей. Нелегок и длинен был путь к победе. Одним из пишущих эти строки удалось выполнить боевой приказ и вырваться из крепости. Они прошли суровый путь от Бреста до Сталинграда и от Сталинграда до поверженного Берлина.
Другим не повезло. Они испили полной чашей страдания в фашистских концлагерях…
Четверть века. Это немалый срок. За это время, дети, родившиеся после сорок первого года, выросли, возмужали, стали зрелыми людьми. Мы, старшее поколение, передаем эстафету жизненных свершений в надежные руки. Вы, бывшие мальчишки и девчонки, строите новые просторные города, укрощаете бег сибирских рек, запускаете в космос лучшие в мире научные лаборатории, опускаетесь в недра земли. У вас уже есть дочери и сыновья — наши внуки. И чтобы они жили мирно и счастливо, мы все должны помнить о прошлом.
Говорят, что время излечивает раны прошлого. Может быть. Но шрамы от ран остаются. Они навсегда! Мы должны сделать так, чтобы не появилось таких же шрамов на душах наших детей и внуков. Для этого надо бороться за мир, укреплять могущество нашей великой Родины. И помнить. Крепко помнить о тех тяжелых временах Отечественной войны, которые пережил наш советский народ. Они, эти времена, не должны повториться.
Об этом и говорят страницы автобиографической повести «Сквозь огненное кольцо», которую написал наш юный товарищ по обороне Брестской крепости, сын командира батальона 333-го стрелкового полка Леонид Токарев. Эта повесть-быль напомнила нам июньские дни сорок первого года, дни обороны Брестской крепости. Дорога войны уводит героя повести из Брестской крепости на восток, к своим. Эта дорога, полная опасностей, встреч с настоящими, стойкими людьми — разведчиками и партизанами — патриотами нашей Родины, закаляет дух подростка. И недаром автор поставил эпиграфом к своей книге слова Гёте: «Лишь тот достоин жизни и свободы, кто каждый день за них идет на бой».
Мы уверены, что читатели тепло примут эту небольшую повесть о боевом детстве командирского сына Леньки, который нашел в себе и силы и мужество пройти военную дорогу до конца.
Д. ГОРЯЧИХ, начальник особого отдела 333-го стрелкового полка, А. РОМАНОВ, П. КАШКАРОВ, С. МАТЕВОСЯН, Н. РАЗИН — участники обороны Брестской крепости.
Лишь тот достоин жизни и свободы,
Кто каждый день за них идет на бой.
Взорванная тишина
Сквозь сон я чувствую сильную боль в локте. Проходит несколько секунд, прежде чем я соображаю, что лежу на полу рядом со своею кроватью. Приподнимаюсь на руках, чтобы взобраться опять на кровать, но взрыв, от которого до боли свело зубы и с силой вдавило воздух в уши, заставил испуганно прижаться к холодному полу. Я лежу в своей комнате на полу и жду, когда же кончится этот кошмарный сон и я проснусь. Тогда я еще и не мог предполагать, что этот фантастический сон продлится для меня многие и многие месяцы и что эти минуты будут далеко не самыми жуткими в нем.
Сквозь шум, треск и свист ко мне вдруг прорывается неторопливый, очень знакомый мелодичный звон: дон… дон… дон… дон. Я оборачиваюсь на звук и вижу наши часы, которые только что отбили четыре раза. И только тут я отчетливо осознаю, что все происходящее вокруг — реальность. Я сажусь и осматриваюсь. Яростные всплески огня мечутся за окном и, отражаясь в зеркале маминого трюмо, испуганными бликами пляшут по стенам, придавая всей комнате жуткий, незнакомый вид. Следующий оглушительный взрыв вышиб оконную раму, и осколки стекла разлетелись по всему полу. Густые клубы пыли и дыма медленно стали вползать в комнату. Дышать стало нечем: в рот, в нос, в уши набились пыль и песок. Залпы шли один за другим, каждый новый взрыв на миг делал воздух плотным и горячим.
Дверь, ведущая в отцовский кабинет, распахнулась, и оттуда выскочил ординарец отца, Николай. В одних галифе, по пояс голый, но в пилотке, он одной рукой сжимал гранату, а другой — пистолет. Николай замер, увидев меня на полу около кровати, но оглушительный взрыв за окном заставил и его броситься на пол. Жалобно звякнуло и пошло трещинами зеркало, посыпалась штукатурка. Старинные часы, стоявшие на полу как раз против окна, нехотя качнулись раз, другой, как будто раздумывая, на миг прижались к стене, а затем, словно решившись, ринулись вниз. Комнату снова наполнил резкий и тонкий перезвон курантов. Казалось, что этот мирный звон на мгновенье перекрыл гул канонады. Стрелки навечно замерли на четырех часах и пяти минутах.