Она с удивлением заметила, что его ладони горячие. Прямо там, на ее оголенной спине. Даже жжется.
- Мне нравится смотреть, как ты мучаешься, - нахально. Слишком нахально.
Он хмурится. Грейнджер замечает маленький шрам на его губе. Тонкий, бледный, почти незаметный.
- А ты видишь, что я мучаюсь? По-моему твой план не сработал.
Гермиона вздыхает, ведет взглядом по залу. Натыкается на Гарри, танцующего с Джинни, и кто действительно мучился, так это он. Смотрит этим своим: нужна помощь? Гермиона улыбается, качает головой и ей кажется… впервые кажется, что Драко прав. Ее план не сработал. Он не язвит и не делает вид, что ему плохо, даже их танец превращается в слишком личный для общих глаз.
Господи.
- Ну и что ты будешь делать, когда закончишь школу?
Драко бьет по коленям. Перехватывает ситуацию под свой контроль. Ведет ею по-змеиному. Как, черт возьми, он может так спокойно разговаривать? Гермиона вообще не предполагала, что в нем есть такая функция. И ответ звучит скорее на автомате.
- Поеду в Болгарию, Виктор предложил мне вступить в их сборную.
Нет удивления на лице. Он даже бровью не повел. Пусто. Чисто от эмоций.
- Значит, еще увидимся в воздухе, - звучит как вопрос, но Грейнджер игнорирует это. - я тоже хочу двигаться в этом направлении.
Она даже не спрашивала. Малфой открутил какую-то крышку, которая удерживала весь его «нормальный» словарный поток.
- Тоже будешь продолжать играть в Квиддич? Определился с командой?
- Рассматриваю «Гремучих змей», но их капитан не лучший стратег.
- Я слышала, что он перед каждым матчем выпивает пол-литра сока из древесных жуков, думает, что…
- Это придаст ему сил, - заканчивает за нее и они хором смеются.
Это происходит одновременно. Они замирают. Смотрят на друг друга в немом шоке. Прямо посреди танцпола.
- Я… пойду выпью что-нибудь…
Ей бы тоже следовало. И желательно огневиски. Потому что…
Как?
Что это сейчас было?
Нормальное общение? Между ней и Драко? Гермиону ошпаривает. От этой непреодолимой мысли, которой она хочет оградиться ото всех. Это не страх и не гордость, это просто хрен-пойми-что.
В воздухе еще витает запах его парфюма. Что-то свежее, цитрусовое. Ее, блять, любимое…
Она ретируется молнией к столу Гриффиндора, смотрит по сторонам, чтобы не привлекать к себе внимание, чтобы просто приложить ладонь к своей щеке. Сердце предательски оставляет гематомы на внутренней стороне ребер. Почти не больно. Ощутимо приятно. Пока она думает над тем, чтобы уйти, позади слышатся шаги. Кто-то подошел почти вплотную. Кто-то навис над ней и молчит. Ждет. Губит взглядом. Она точно знает, кто это. Гермиона медленно поворачивается и пытается придать выражению лица нормальный вид.
- Поговорим?
Она не отвечает, просто разворачивается и направляется к выходу из зала. Знает, что он идет следом. Шаг в шаг. Весь путь молча. Игнорируя редкие, встречные взгляды на себе, просто идут, пока Гермиона не останавливается в пустом коридоре. Видит скамью и садится. Ноги подводят. Вряд ли из-за высоких каблуков. Это намного глубже. Где-то в голове. Драко садится рядом, почти близко. Она может поклясться, что чувствует тепло от его плеча.
- Раз уж ты решила меня «наказать» таким способом, то выслушай, - голос твердый, как камень. Уверенно накладывается на каждую букву в слове. - Осталось полгода до выпуска. И мне совершенно надоело вот это вот все.
Гермиона устало вздыхает, понимая о чем он говорит. Пытается изо всех сил держать лицо, хотя внутри ее на атомы расщепляет. Она сейчас не такая, как утром: спокойная, с сгорбившейся спиной и сонными глазами. Она сейчас нахрен взрывается.
Хмурит брови и чувствует, как клокочет где-то внутри. Как становится трудно выносить его взгляд на себе, хотя даже не смотрит на него. Пилит стену на мелкие камни. Потому что Малфой прав. Второй раз за вечер. Система ломается. Уравнения не складываются. Все идет по наклонной потому что
Малфой прав.
Когда началась их война - не важно. Он поднял белый флаг. И она, в отличии от капитана «Гремучих змей», отличный стратег.
- Мир? - выходит слишком резко, точно так же, как она поворачивается и протягивает ему раскрытую ладонь.
Он ломает брови. Смотрит не на ее руку, а прямо в глаза. Внутрь. И наконец ее вновь обжигает горячая, крепкая рука. Он ведет пальцем и замирает. Смотрит вниз, разворачивая ее ладонь, и рассматривает кольцо.
- Выглядит дорого.
Гермиона приходит в себя и отстраняется. Вытягивает руку вперед и теперь сама рассматривает серебряное кольцо на пальце. Ее талисман.
- Купила, когда мы с родителями ездили в Испанию на чемпионат по футболу, - наслаждается воспоминаниями и до нее тут же доходит, она исправляется. - Маггловская спортивная игра, где две команды гоняют мяч по полю, забивая в ворота.
- Почти как Квиддич.
- Почти как Квиддич.
Молчание. Вновь это тягучее молчание. Где-то вдалеке слышится музыка. Где-то, где их нет.
Она вдруг смотрит в его глаза, и в них так темно, что кажется, будто даже нет цвета - сплошная пустота. О чем он думает? Какое его хобби? Любимый предмет? Сколько раз он падал с метлы? Есть ли у него страхи? Вопросы растут, как и желание заговорить, продлить этот по-дебильному сказочный миг. Она боится нарушить молчание, боится, что этот мыльный пузырь лопнет и все окажется сном. Но это получается спонтанно:
- Сколько раз ты падал с метлы?
- И какие правила в этом вашем футболе?
Хором.
Факт номер один: у Малфоя красивая улыбка.
Факт номер два: ей она нравится.
Их разговор тянется, как волшебная тянучка из магазина Фреда и Джорджа, которая обещает никогда не порваться. Вот так, сидя на скамейке, они тянут эту резину, ломая все стереотипы и рамки между друг другом. Обсуждают всякую ерунду. Малфой смеется, говорит, что если бы Квиддич работал по системе маггловского футбола, то они с ней бегали бы за снитчем бесконечно.
Кажется у Гермионы болят щеки. Она никогда так долго не смеялась. Это оказывается так легко в его присутствии. Крышесносно. Грейнджер то и дело ловит себя на том, что каждые десять секунд смотрит на этот маленький шрам на губе. Драко говорит, что он порезался шипами роз в саду у своей матери и не позволил его должным образом залечить, потому что шрамы украшают мужчину. Вот такой он. Драко Малфой.
С чувством юмора, адекватный, вежливый, внимательный. Словно другой человек, который прятался внутри старого - злого, вечно кидающегося ядом, ехидного и мерзкого. Долбанные близнецы. И хороший ее привлекал больше. Привлекал! Мерлин!
И Грейнджер чувствует, что та самая нить, удерживающая ее на плаву, наконец лопается. Она тонет. И никто не кинет ей спасательный круг.
- Я обманула тебя, - она ощущает, как ломается голос внутри гортани. Старается выровнять его, но не выходит. Смотрит, как Драко хмурится в немом вопросе. - я не использовала свое желание, когда приглашала тебя.
- Ты же сказала…
- Да, да, - перебивает. - я сказала: «Пойдешь со мной на бал?» Это был вопрос. Он не подразумевал желание. Это значит, что ты сам согласился. Без посторонней силы…
Драко думает. Слишком громко думает. Она буквально слышит его голос внутри. Конечно, он сам захотел пойти с ней на бал, и ее поступок на уроке Трелони был невообразимой удачей. Если бы он догадался, что это не желание, то поставил ее в отвратительное положение. И поэтому она рассчитала свой вопрос так, чтобы он казался почти тем самым обещанным Дамблдором желанием.