Я глядела на стену, за которой находился тайник, и не могла вот так категорично расстаться с золотом, часть которого я уже продумала куда пустить, исключительно на благое дело. Но и перечить мужу я не хотела, учитывая и так накопившийся послужной список.
— Но…
— Катерина, хоть раз сделай что-нибудь, о чем я тебя прошу, не переча мне, — прорычал он.
— Я надеюсь, ты поступишь правильно, — склонив голову, высказывая таким образом толику уважения, раздраженно развернулась и побрела к себе, в надежде не заблудиться в очередной раз. Я не оборачивалась, но спиной чувствовала прожигающий меня взгляд.
Когда я уже подходя к своей комнате, меня нагнала Ванесса, тряся передо мной какой-то исписанной бумагой.
— Я все сделала. Провела опись и рассортировала вещи. — Она всучила мне этот листок, который я только пробежала взглядом, отмечая довольно аккуратный и красивый почерк девушки, которая вроде бы не должна была владеть письмом в таком совершенстве.
— Ты сама писала? — задала я мучающий меня вопрос, садясь на кровать, и уже более внимательно вчитываясь в написанное.
— Конечно, уроки, приглашенного вами учителя, не прошли даром.
Катерина и правда была довольно меркантильной и расчётливой. Как она умудрилась вынести половину палаццо, в голове не укладывалось, только если кто заранее не сообщил ей о готовящемся нападении, что вполне могло оказаться правдой. Драгоценности, золото в том или ином виде и, в принципе, ценные вещи занимали шесть сундуков из семи. Только в один Ванессе удалось утрамбовать разного рода тряпки. Молодец, хоть какая-то черта была в Сфорца, которая не вызывала во мне раздражение.
— Позови Вианео, — девушка кивнула и исчезла за дверью комнаты. А я, тем временем, достала припрятанные мною письма, которые буквально в лицо мне швырнул Риарио.
Их было всего четыре, скорее всего, остальную макулатуру он тащить с собой не захотел или сжег, чтобы врагам не досталось. Судя по содержанию первого письма, взял он с собой первые попавшиеся, потому что никакой важной информации, кроме нытья любимому дядюшке на бренность своего существования и ненависть к мужу и детям, там не содержалось. Второе было уже интереснее, в нем довольно емко и кратко была описана информация о планах Сикста наложить интердикт на Венецию. Судя по содержанию, это письмо было отправлено ранее принятия официального решения римской церковью в 1483 году. Откуда она взяла эту информацию? Дятел то оказался не простой, а золотой. Владение этой информацией и возможностью предпринять какие-то упреждающие экономические решения делало Людовико очень дальновидным малым. Хоть Венеция и кичилась, что им было глубоко плевать на эти интердикты, их мол мы столько пережили и столько же переживем, только вот многим, кто ходил под папой и его свитой любые отношения с ними могли бы очень больно аукнуться. В третьем письме были восхваляющие Себастьяна Кара оды, в которых говорилось, что она, наконец-то, обрела толику счастья, и теперь любимый дядюшка, которому было абсолютно плевать на эту сопливую идиотку, может порадоваться вместе с ней. Четвертое отличалось само по себе структурой и сухостью, в котором сообщалось, что Сикст болен и она возвращается в Рим. Что-то было не так, я задумчиво покрутила письмо в руках, но никакой ясности мне это не принесло. За что же ухватился мозг, но не может преобразовать информацию в более доступную для меня форму?
А вообще, действительно, интересное чтиво. Терпению Риарио, можно было только позавидовать. Может, он просто при своих людях меня убивать не хочет, мало ли какие у них тут правила.
Мои невеселые мысли прервал доктор, после стука, вошедший ко мне.
— Вернулись боли, — коротко бросила я. — Лихорадки нет, кровотечения нет. Просто боли.
— Первое время так и будет, сеньора. Особенно после любых нагрузок, ходьба к которым тоже относится. Но судя по вашему виду, отдых не входит в ваши планы.
— Просто дайте мне своей чудо-травы, чтобы я могла убраться наконец из этого замка. И как только мы с вами вернемся в Форли, я обещаю, что не встану с кровати, пока вы мне этого не позволите.
— Разумеется. — Он поклонился и вышел за дверь, надеюсь для того, чтобы вернуться в свою чудо-алхимическую лабораторию и сварить мне допинг.
Я пересела за стол и сложила письма рядом друг с другом, надеясь, что, хотя бы так смогу что-то понять. Не знаю, сколько бездумно пялилась на листы, но в себя меня привела Ванесса, которая передала мне кубок с горячим содержимым, который я отстраненно поставила на стол рядом с собой.