Вместо этого она попросила Дениса «погулять» с ней по коридору больницы, радуясь, что ей разрешили надеть обычную одежду, а не больничную сорочку. Правда, футболка оказалась великовата…
— Это моя, ты с собой ее потребовала в больницу почему-то, — усмехнулся муж на невысказанный вопрос и ее явное недоумение.
Что ж… Да, Тала сейчас не могла сказать, чем руководствовалась. Но признавала со всей очевидностью, что ей было в этой футболке очень комфортно. Как-то моментально внутренне согрелась, что ли.
Присутствовал Денис и на перевязке, после которой, собственно, врачи и разрешили Тале домой ехать, при условии, что раз в день они будут приезжать на обработку раны и укол.
— Ты не обязан, зачем? — пыталась отговорить она Дениса, отчего-то испытывая жуткое ощущение страха и нехватки воздуха, холодное жжение в животе, при одной мысли о швах.
Странно, ведь не видела еще свои, все было аккуратно большой повязкой на шее скрыто и никто ей не позволил бы ту содрать. Но помнила мамины, за которыми ухаживала… И других, лежавших в той же палате в онкологии.
Какое-то иррациональное ощущение беспомощного ужаса. И мысль о том, чтобы муж на это все смотрел… пугала до дрожи.
— Я не обязан, я хочу знать, как позаботиться о тебе, если вдруг дорогу занесет вновь снегом и мы не сможем приехать вовремя, — твердо отверг ее испуганное сопротивление Денис.
И так в глаза посмотрел, что Тала забыла о том, как, вообще, говорить нужно, механика самого процесса из головы вылетела. Утонула в этих синих, бездонных глазах, которые и не помнила вроде, а словно только ими и жила, даже в коме его пронзительным взглядом удерживалась на этом свете.
— Мне не станет противно, девочка моя золотая, — опроверг ее невысказанный страх с такой твердой жесткостью, что Тала вздрогнула. — Я в селе вырос, и видел столько, сколько тут и некоторым врачам не доводилось, — подмигнул, явно заметив ее оторопь и стараясь сгладить напряжение.
При этом его руки, разбирающие влажные волосы Талы, им же и вымытые, оставались все такими же мягкими и нежными, осторожными до трепета.
Она в нем заблудилась! Вот так, моментально как-то! Хотя… Они ведь женаты, это нормально же?.. Бушующие эмоции в ее груди точно указывали на то, что Тала по любви замуж вышла.
— Люблю тебя, — прошептала в ответ единственное, что в тот момент в уставшем и запутавшемся сознании пульсировало.
Основа… Денис — ее ось, вокруг которой сейчас вращалась каждая минута реальности Талы после пробуждения от того наркоза. Ее чувства к нему якорили в мире.
А Денис вдруг обхватил ее щеки руками, словно лицо в плен захватил, с жадностью, с настолько выраженной нуждой, почти агрессией… Но при этом и четко помня о ране, не давил на шею. Прижался лбом к ее лбу, вглядываясь в глаза Талы.
— Я бы мог сказать сейчас, что тоже тебя люблю… Но это ведь и близко всего не передаст, чудо! — отозвался тихо.
С ожесточением неким, будто во внутреннем костре сгорал в этот момент, сипло прошептал он так, словно в голову Талы эти слова вложить пытался. Едва слышно вроде, но ее до костей пробрало! Затрясло мелкой дрожью, которую Денис впитывал руками. И словно новые дрова в его внутреннее пожарище! Оба уже горят в огне, исток которого Тала найти не в состоянии. Да и не хочет! Притягивает к нему неотвратимо!..
— Я дышать без тебя не могу, девочка моя золотая! — прошептал ей, резко, с шумом выдыхая каждый звук, а она этими его словами сама дышит вместо воздуха. — Болею тобой и не хочу лечения! Ты нужна!
Не поняла, когда сама ладонями его руки на своем лице накрыла, переплела их пальцы. Только его руками на этом свете держится!
— Сердце, как колом в груди, застыло все эти дни. Все эти гребанные часы и сутки только на никотине держался, подыхая…
Зажмурилась, осознав, что слезы на ресницах, лишь тогда, когда его губы ее век коснулись, собирая эти соленые капли. И ведь чувствует мощную вибрацию, что каждую его клетку сотрясает! Саму трясет, будто в резонансе!.. А прикосновения Дениса к ней все так же легки и едва ощутимы… Как поклоняется Тале этими поцелуями, едва ощутимым теплом пальцев, добираясь до губ все уверенней алчным ртом. А Талу уже саму словно током бьет, так его поцелуя жаждет!
Не удержалась, хрипло застонала, забыв даже про стыд из-за голоса, когда ощутила это клеймящее, выжигающее касание губ к губам. А муж как проглотил ее стон, сильнее в рот впился! Алчно, дико, словно до конца не веря, что дорвался, с каким-то неистовым внутренним ожесточением!