Ещё одно видео было из зала, где Кара-Чур и Гуннар сражались. Причём Гуннар постоянно косился на симпатичную даму с длинной чёлкой и потому пропускал удары, а Кара-Чур высоко подпрыгивал, издавал странные звуки и лихо махал саблями — по одной в каждой руке.
Видео закончилось, Николай многозначительно посмотрел на Хейдара и после короткого: «Удачи. Постараюсь помочь» — отключился.
Хейдар постоял недолго, обдумывая увиденное, а затем резко выставил руку вправо, и Карл, заходя на очередной околостенный виток, на полном ходу влетел в медвежьи объятия своего командира.
— А теперь с самого начала, — сурово сказал Хейдар, и Карл сначала замер, а потом стал рассказывать. И про Полину, и про посещение НИИ, и про то, что операция в какой-то момент пошла наперекосяк и, что самое главное, антидот на сработал. Подопытная мышь не шевелится. А Кара-Чура нет и одному Карлу не справиться. И теперь друзей непременно поймают и будут судить, Мёльн ликвидируют, а Полина, несмотря на все их старания, погибнет.
— В общем, мышь, как и наша надежда на благополучный исход, кажется, сдохла, — горько констатировал биотехнолог и тяжело вздохнул.
Из биолаборатории послышался шум, затем появилась белая мышь. Следом за ней выскочила Спинан-Мур, в два прыжка догнала беглянку и прижала к полу лапой.
— Не может быть, — в очередной раз удивился Карл.
В коридоре послышался топот, и перед Младшим сыном предстала картина, достойная пера лучших живописцев драматических сцен всех времён и народов.
Первым в коридор, ведущий в медицинский отсек, влетел Янсен, в потрепанной кольчуге, с колом в районе сердца и весь облитый чем-то кроваво-вишневым. В руках ван Берг сжимал саркофаг очень старой модели. Из саркофага на Хейдара смотрела светловолосая женщина, и, судя по её виду, она была напугана. Очень-очень напугана.
Следом в коридоре возник Кара-Чур в потрёпанном чёрном-чёрном кафтане с оторванными газырями. Властелин Болот затормозил, и в него с шумом влетел Горецвет. Головы дракона крутились во все стороны.
Из-за угла показался Эниас, но, увидев Хейдара, под изумлённые взгляды товарищей вежливо поздоровался, подозвал Спинан-Мур и отдал мышь Горецвету. После чего, скромно кивнув головой, удалился.
— А Гуннар где? — вкрадчиво спросил Хейдар, оглядывая всех нечитаемым взглядом.
За спиной Горецвета раздался голос:
— Здесь. Вся вина за срыв на мне. Ребят не трогай. Я готов ответить.
И тогда все заговорили разом.
*
Спустя пару часов, когда Полина была спасена и отдыхала в медотсеке под присмотром Янсена, участники спасательной «операции» и остальные члены экипажа Дракко собрались в кают-компании. Не было только дрыгвича. Как понял Хейдар из сбивчивой речи Горецвета, парень отправился уничтожать улики. Присутствующие по очереди высказались, Хейдар выслушал, а файлы, присланные Николаем, были просмотрены несколько раз. И тут появился Алёша.
В тишине дрыгвич вошел в кают-компанию и простонал:
— Никогда больше не буду угонять транспортники. И в звёзды улики никогда отправлять больше не буду. Хорошо, что меня космический патруль поймал.
Горецвет хищно прищурил глаза правой головы:
— И что, даже свидетельство пилота не отобрали? За такое экстремальное вождение?
— Водитель половяцкой арбы! Вот ты кто! — вступила левая.
— В яблочко! — поддержала товарок центральная.
Алёша в ответ только ухмыльнулся:
— Не угадал. Ничего у меня не отобрали. Ни угнанный транспортник, ни свидетельство.
Обвел всех взглядом, подражая опасному прищуру Гуннара, и добавил:
— Транспортник я успел зажарить, а сам в эваккапсуле болтался в космосе, где меня и подобрал патруль. А свидетельство я ещё не успел получить. Экзамен не сдал.
Дракон рыкнул, а Карл с осуждением посмотрел на товарища.
Хейдар устало прикрыл лицо рукой, посмотрел на команду и, поднимаясь, сказал:
— Если с откровениями закончили, предлагаю всем остыть и отдохнуть. Общий сбор здесь же через два часа.
*
Кара-Чур явился к Хейдару раньше назначенного для общего сбора времени и сразу перешел к делу. Он сообщил, что его услуги тут, судя по всему, не нужны, да и Горецвет будет привлекать лишнее внимание. К тому же у него есть одно незаконченное дело личного характера (при этом глаза Кара-Чура слегка подернулись мечтательной поволокой, а на бледных скулах появился румянец). Но самое главное, Властелин Болот заверил Хейдара, что сможет помочь с алиби для Янсена и Гуннара, попавших под особое подозрение. Правда, для этого ему нужны биоматериалы подопытных, пару часов покоя и лаборатория.
Хейдар согласился и отпустил Властелина, а по интеркому вызвал Гуннара. Разведчик пришел мрачнее тучи и теперь стоял, упрямо глядя перед собой, не мигая, плотно сжав челюсти, так что даже желваки проступили.
Хейдар пристально посмотрел на Гуннара и, указав ему на стул, дождался, пока тот сядет.
— Ты взялся обеспечивать прикрытие, как я понимаю? — Хейдар не спрашивал. Он знал. И дождавшись короткого кивка в ответ, вынес вердикт, — тебе и расхлёбывать.
Когда после озвученного приговора Хейдар подошел к Гуннару с канцелярскими ножницам в руках и велел вытянуть на столе руку и разжать кулак, воля разведчика дрогнула, и он, глядя другу прямо в глаза, тихо и очень опасно сказал:
— Если такова цена моего прощения, я всё стерплю. Но если ты просто мучаешь меня из мести и злобы, то не обессудь, я дам тебе равный твоим действиям ответ. Но я хочу, чтобы ты знал. Я всё ещё считаю, что единственная наша с Янсеном вина, что мы тебе не сказали всей правды и сами за тебя решили, что ты не станешь нам помогать.
Тут Хейдар уже не смог более сдерживаться и громко рассмеялся, размахивая перед лицом Гуннара ножницами, которые вызвали такую откровенность разведчика, до того молчавшего, как полагалось истинному представителю опасной профессии.
Гуннар, непонимающе моргая глазами, терпеливо ждал, когда Хейдар наконец перестанет смеяться и объяснит ему, что происходит. Ведь по ранее совершённым действиям своего товарища, которого он знал с самого детства, уже понял, что они с Янсеном прощены, и не мог обьяснить себе нынешнее странное поведение Младшего сына и весь этот спектакль.
Хейдар протянул ножницы и объяснил, что надо срезать прядь волос и пару ногтей. А затем под недоуменный взгляд товарища протянул пинцет. И потребовал, чтобы разведчик поскреб по ладони, предварительно засунув руку в большой плотный пакет.
Когда эти странные манипуляции были закончены, Хейдар, напустив на себя строгий и загадочный вид, сказал:
— Твоя вина — твое дело. А теперь присылай ко мне Янсена, а сам готовься к встрече с проверяющими, в особенности к очной ставке с единственным свидетелем. И сделай эту встречу такой незабываемой, чтобы у проверяющх, во-первых, не было ни капли уверенности, что в институте были вы, а во-вторых, чтобы отпала всякая охота что-либо у нас в будущем проверять или вообще сюда возвращаться по какой-либо причине. А что со свидетелем делать — сам решай. Девушка, кстати, миленькая, и так за тебя переживала, когда Кара-Чур собирался делать из тебя, этот, как его — шаш-лык!
И еще разок грозно зыркнув на друга, указал ему рукой на дверь и рявкнул:
— Исполнять!
Через несколько минут зашел Янсен, посмотрел на разложенные по столу пакеты, поднял глаза на Хейдара, державшего в руках канцелярские ножницы, и хмуро поинтересовался:
— А жертва пережила сбор материала, или мне пакет побольше принести, чтобы сразу весь образец Карлу отправить?
Хейдар поднял на него серебряные глаза и сощурился, видимо что-то прикидывая.
Янсен продолжил:
— И судя по твоему взгляду и молчанию, мне и самому стоит пойти в медотсек, залезть в пакет и, совершив ритуально самоубийство, терпеливо дожидаться, пока ты нас с Гуннаром в качестве биоматериалов отправишь Кара-Чуру и вовсе не для спасения. А на опыты.