- С десяток наберётся, не меньше, - вспомнил Чижов.
- Так какого же ты, ответственный за директора человек, его не придержал? Знал ведь, что мы обратно поедем с холодильником, - Лёха подошел к шофёру.
- Я отвечаю за то, чтобы мы без задержек доехали куда ему надо, - спокойно ответил Варфоломеев. - А так - не мама я ему, не папа, даже не секретарь райкома. Их бы он послушал, наверное. А мне сказал, что у него селектор областной в девять. И когда вы назад поедете - пёс вас знает. Хлебная машина - только в шесть утра. Меня бы подобрала так и так. А ему селектор в девять. Не может он, мля, без этого селектора. Я-то ему говорил: давайте Чижова дождёмся. Ну, он в задницу меня послал и обидел, что ремонтник из меня, как из бабушки дедушка. И ушел. Мне что, монтировкой надо было треснуть его по башке, чтобы он прилёг на заднее и вас дождался вообще бессознательно?
- Кстати, - Востриков подошел к кабине «волги». - Монтировку давай. За ним пойду. Дурак ты, Варфоломеев. Забыл, что он три месяца всего, как после операции на почках? Ему ходить пока долго нельзя. Согнёт по дороге и ку-ку! Поехали назад. Там на трассу выскочим и под фарами его увидим в степи или на трассе.
- Обратно до трассы - двадцать кэмэ,- Чижов вздохнул.- С прицепом на тросу мы до того места, где он выйти может, три часа будем пилить. А он пять километров пройдет за час с половиной. И уедет на чём-нибудь. Но мы до утра его ждать будем. Так, что ли, ты хочешь?
- Я тогда сам пойду по следам, - сказал Востриков и забрал у шофёра монтировку.
- Ну, знали бы мы, что ты холуй и подхалим директорский - понятно бы было. Догоняй, веди под ручку, зарабатывай ласку и заветное место в иконостасе начальственном, - Чижов приволок острую штыковую лопату с длинным черенком, лежащую за кабиной, и отдал Вострикову. - Но ты настоящий мужик. Самостоятельный. Ни милости к себе не выпрашиваешь, ни в любимчики председательские не лезешь. И, честно говоря, ты ему как мастер куда больше нужен, чем он тебе. Короче, сроду ты перед ним не стелился. А чего сейчас лезешь? Ты кто? Илья Муромец? Старик Хоттабыч?
- Ты, Лёха, умом и душой крепок. Да, - согласился Варфоломеев. - Но физических силёнок не дал Бог. Ну, сам же знаешь! Чем ты Василюку поможешь, если даже он в степи свалится вдруг и замерзать начнёт? Ты его вытащишь на трассу? Эти сто десять килограммов плюс тулуп и все толстые шмотки на туловище.
- Тогда вы идите. Оба, - усмехнулся Востриков. - Пойдёте? Я тут посторожу машины.
- Да пошел он, Василюк этот, - Чижов закурил и метнул горящую спичку за дорогу. Она кувыркалась и фрагментами высвечивала начало рыхлого степного беспросвета. - Бык племенной. Сам дойдёт. Не в первый раз пошел.
- Ну вот, - сказал Востриков спокойно. - Получается, что если не я, то больше и некому. Пошел я. Куда он двинул?
- Вон первые следы, - Варфоломеев ткнул пальцем в обочину и засмеялся. - Иди, раз припёрло. Может, догонишь. Сам только не сгинь там. До трассы по такому снегу с силой надо пробиваться. Хватит тебе сил-то?
Ничего не ответил Востриков. Взял лопату для опоры, монтировку сунул под пальто на грудь, ничего больше не сказал, сделал пять шагов и исчез.
- Герой хренов! - беззлобно крикнул в степь Чижов. - Замёрзнешь - нам такого зоотехника больше сам Господь не найдёт. Дурень, блин!
Минут через сорок он дотянул «волгу» до конторского гаража и они вдвоём руками затолкали машину в тепло.
- Гля, Васёк! - Варфоломеев показал пальцем на окно председателя. - Свет горит. Там Василюк. Селектор скоро кончится. Зайдём к нему? Это он точно по времени к рейсовому автобусу вышел.
- Я не пойду, - Чижов постучал валенком по колесу самосвала. - Хоккей через пятнадцать минут. Сам иди. Расскажи про Вострикова. Он-то и вылезет из степи, так неизвестно на чём уедет. Автобус последний был. А попутки - это лотерея. Может Лёха и не выиграть ни черта. На ночь в город кто поедет? Шансов почти никаких.
Варфоломеев с председателем час просидели в кабинете. Ждали. Востриков пришел бы в контору.
- Иди за Уазиком. Подгоняй. Искать поедем. Пропадет парень, - Василюк пошел к вешалке за тулупом.
Объездили они на трассе все возможные места, где Востриков мог бы выползти на трассу. Ставили машину поперёк дороги и фарили степь под разными углами. Не было Вострикова. Дальний свет пробивал прозрачный ночной воздух минимум на километр.
- Не, не пойдёт, - сказал Василюк и достал из кармана рацию. - Федя! Проценко Фёдор, отзовись.
- Я Проценко, Григорий Евгеньич, - протрещала рация весело.- Случилось что, али просто поздороваться звоните?