Но Иво все ещё спал.
Протирая его шею, а затем — мощную грудь, я уловила на суровом лице херсира почти незаметное облегчение. Сейчас, с закрытыми глазами, он казался менее звериным. Наверное, многие женщины назовут его очень красивым — с квадратным, мужественным подбородком, прямым волевым носом и колючей щетиной. На архипелаге такие гиганты — на вес золота. Женщины передрались бы ради него. Такой мужчина означает сильных, здоровых сыновей.
Губы у него оказались неожиданно чувственными — полными, крупными. И вновь в памяти вспыхнуло видение: как он называл меня «сладкой» и «маленькой»… этими самыми порочными губами.
Облизнула губы от волнения и продолжила обтирать его тело. Огромную, загорелую, словно железную грудь с небольшими, торчащими сосками — похоже, он проводил много времени на солнце. Твёрдый живот без грамма жира, ямочку пупка.
Я засмотрелась. Словно впала в странное, умиротворённое оцепенение — следила за каждой каплей пота, скользящей по его коже… И именно поэтому не сразу поняла, что произошло.
Зверь проснулся.
Он резко схватил меня за руку и, не проронив ни слова, опустил мою ладонь прямо на свои бёдра — туда, где под тканью натянулся тяжёлый, каменный бугор. Меня бросило в жар, кровь прилила к лицу.
Я растерялась. Пока пыталась прийти в себя, он слегка подался бёдрами вперёд — и бугор плотно прижался к моей ладони. Настолько, что я ощутила его размер и твёрдость. Одно крохотное движение — и я бы случайно обхватила его.
— Сожми, — раздался хриплый, рычащий голос.
Я резко обернулась.
Херсир Иво смотрел на меня невозможными, светящимися жёлтыми глазами. В них не было ни боли, ни слабости — только безумная, голодная жажда.
— Сожми! — повторил он и, не отпуская моего запястья, прижал мою руку к себе, сильнее.
— Нет! — Я дёрнулась, пытаясь вырваться, но безуспешно. — Ты уже пытался один раз изнасиловать меня. Хочешь, чтобы я снова воткнула твой кинжал тебе в бок?
Будто я ударила его.
В жёлтых глазах на мгновение мелькнуло изумление — и боль. Гигант отпрянул от моих слов, и я невольно взглянула на его бок. Повязки тут же начали стремительно темнеть от крови.
Грязные, мелкие воды!
— Позови Касона! — внезапно рявкнул он, отпуская мою руку. Дышал тяжело, в мою сторону даже не смотрел.
— Нет, твои повязки…
— Позови Касона! — Он даже не дал мне шанса договорить. — Это приказ.
Глава 6
Дорога к клану Ульвхейм
Херсир пришёл в себя, раздал указания — и весь лагерь тут же пришёл в движение, несмотря на позднюю ночь. Вокруг сновали его воины, повозки нагружались мехами, бочками с водой, вином и тяжёлым оружием, мохнатые лошади получали свою порцию ухода.
А спасённые рабы, включая меня… просто жались к одной из готовых телег, не зная, куда приткнуться, пока нам всем не велели лечь спать, пообещав, что поднимут нас ещё до рассвета.
— Завтра отправимся в клан Ульвхейм, — задумчиво пробормотал Урек. — И там со временем решится наша судьба. Воины херсира хотят попасть домой как можно раньше, чтобы потом начать преследовать работорговцев. Очень много ускользнули после ранения херсира Иво.
— Как вы попали к работорговцам? Вас захватили?
— Сам ушёл, — мужчина недовольно потряс головой. — Денег в семье не было, рыбы в нашем заливе не осталось, а у меня трое детей.
Урек отвернулся на своей шкуре, ясно давая понять, что больше говорить не желает, и я последовала его примеру.
— Спим под открытым небом, а эта Лилеана, наверное, на перине, в шатре, — недовольно бормотала засыпающая Ирма.
Наверное. И что с того? Мы от этого под открытым небом спать не перестанем.
Нас разбудили ещё до рассвета — криками, топотом и перебранкой. Пламя костров давно потухло, лишь в одном углу лагеря догорала головня, отбрасывая багровый отблеск на меха и спящие фигуры. Тяжёлые шаги, лязг застёжек, фырканье лошадей — лагерь оживал, готовясь к пути.
Повозки собирали быстро. Мужчины стягивали кожаные ремни, проверяли упряжь. Лошади, укрытые шерстяными попонами, нервно перебирали копытами и раздували ноздри — им предстоял нелёгкий подъём. Скрип осей и натужное дыхание животных смешивались с короткими, деловыми приказами.
Утренний воздух был таким холодным, что казался ломким: при вдохе он обжигал горло, а на губах тут же выступала тонкая корочка инея.
Холод пробирал до костей, и первые минуты мы двигались, словно во сне, шаркая ногами по жёсткой земле, поднимая лёгкий иней.