— Ринк… мистер Ланкастер… позвонил мне утром из Атланты.
— Вот как? — как можно спокойнее сказала Каролина, выдвигая ящик письменного стола, чтобы положить в него бумаги. Руки ее предательски дрожали.
Барнес кашлянул.
— Да, мэм. Он сказал, чтобы я во всем помогал вам. А если что случится, чтобы я сразу звонил ему.
— Спасибо, Барнес, — сдержанно произнесла Каролина.
Значит, Ринку не все равно, как будут идти у нее дела. Значит, она ему, несмотря ни на что, небезразлична. Или он печется о деньгах Лауры Джейн?
Барнес мялся на пороге, теребя в руках шляпу.
— Нам всем очень жаль, что мистер Ланкастер уехал. Мы уже привыкли, что он бывает на фабрике каждый день. Ринк заботился о рабочих, не то что его отец… хотя я, конечно, ничего против старого мистера Ланкастера не имел и не имею, но все-таки. Ринк, он другой… Он принимает в людях участие.
— Да, я вас прекрасно понимаю, Барнес.
— Ладно, пойду я, — Барнес почувствовал, что Каролину надо оставить одну. Не хватало еще, чтобы Каролина из-за его разговоров разрыдалась! — Если вам что понадобится, вы только скажите, миссис Ланкастер. Я мигом прибегу.
— Хорошо. Спасибо, Барнес.
Когда за Барнесом закрылась дверь, Каролина выглянула в окно. Лето кончалось — цветы поникли, среди буйной зелени кое-где уже виднелись желтые листья. В природе чувствовалась усталость. Каролина тоже устала душой и телом. Ее сердце, ожившее было за последние недели, напоминало теперь поникший летний цветок, из последних сил цепляющийся за жизнь.
— Значит, не суждено, — прошептала она.
Неужели их любовь с Ринком была обречена с самого начала? Неужели жестокая судьба играет с людьми такие шутки? Или они расплачиваются за грехи отцов, как предсказано в Библии?
Впрочем, какая разница, отчего все случилось именно так, если конец все равно один?! Ринк прав: им обоим мешает гордыня. Ей слишком дорого то, что она приобрела, выйдя замуж за Роско Ланкастера. И Ринк прекрасно понимает, что она от этого не откажется. А коли так, то пока она будет оставаться хозяйкой Укромного уголка, он к ней не вернется. Ведь его возвращение было бы воспринято в городе как унижение, подчинение, как признание ее главенствующей роли в семье.
Сердце Каролины тревожно забилось.
Пока она будет оставаться хозяйкой Укромного уголка…
А что, если отказаться от поместья? Все равно без Ринка этот дом ей не нужен… Образ младшего Ланкастера всегда незримо маячил перед ней, когда она думала об Укромном уголке, и именно поэтому этот дом был так дорог ей. Поселившись под одной крышей с Роско, она часто бродила по дому, пытаясь вообразить маленького Ринка. Вот он, совсем еще малыш, бегает по комнатам… А вот он уже подросток…
Да, без Ринка этот дом утратит свое таинственное очарование.
Не надо обманываться, Укромный уголок никогда ей не принадлежал и принадлежать не будет. Мало ли что сказано в завещании! Это все слова…
Но в силах ли она отказаться от Укромного уголка?
Тихий стук в дверь заставил Каролину оторваться от деловых бумаг.
— Войдите.
Дверь открылась. На пороге стоял Грейнджер.
— Хейни сказала мне, что вы здесь. Я не помешаю?
Каролина улыбнулась.
— Входите, Грейнджер. Я с удовольствием оторвусь от дел.
— Все работаете? Ну зачем вы так себя изнуряете?
Увы, ей необходимо было изнурять себя работой, потому что в противном случае она начинала неотступно думать о Ринке. Конечно, полностью избавиться от мыслей о нем Каролине все равно не удавалось, но это хотя бы отчасти притупляло боль. С отъезда Ринка прошел уже месяц. Боль стала не такой острой, но не уходила ни на минуту.
— Бухгалтерию-то вести надо, а на фабрике меня постоянно отвлекают, так что приходится брать с собой бумаги после работы. Может, хотите выпить? Или сварить вам кофе?
— Нет, спасибо, — Грейнджер опустился на стул. — Как дела на фабрике?
— Да все нормально. Обычные хлопоты. Да вы и без меня все знаете. Вы же вчера туда заезжали. Скажите честно, что-то случилось, да?
У Грейнджера забегали глаза.
Каролина побледнела. Наверное, что-то случилось с Ринком…
Однако Грейнджер поспешно сказал, словно угадав ее мысли:
— Нет-нет, ничего страшного! Не надо волноваться. Просто я должен передать вам приглашение, но не знаю, как вы на него отреагируете.
— Какое приглашение?
— На Осеннем фестивале вам хотят вручить почетную грамоту. Роско Ланкастера решено объявить гражданином года.
Грейнджер имел в виду торжества, которые ежегодно устраивала местная Торговая палата.
Каролина недоуменно повела плечами. Только этого ей сейчас не хватало!
— Но ведь Роско умер. Что, у нас достойных живых граждан не осталось?
Грейнджер потрогал кончик носа.
— Я спросил то же самое, а мне ответили, что решение принято еще весной и отменять его никто не будет. Так что оргкомитет просит вас прийти на торжественное открытие фестиваля и принять награду.
Каролина зябко поежилась. За окном шел дождь. Не теплый летний дождик, ласково целовавший кожу, а сердитый осенний дождь, который хлещет людей по лицам. Каролина прижалась лбом к холодному стеклу. Тоска по Ринку терзала ее сердце.
Несколько дней назад фотографию Ринка напечатали в газете. Стив показал газету Лауре Джейн, а та прибежала к Каролине. Оказывается, «Эр-Дикси» открыла еще один филиал. На фотографии Ринк пожимал руку мэру города. Загорелое лицо, белозубая улыбка, непокорная прядь волос, падающая на лоб. Каролине неудержимо захотелось коснуться этой пряди.
— Вы скучаете, по нему, Каролина? — тихо спросил Грейнджер.
— По кому? По Роско?
— Нет, по Ринку.
Она так и ахнула:
— Откуда вы это взяли?
Грейнджер невесело усмехнулся:
— Я ведь не слепой. Насколько я понимаю, ваши отношения начались не вчера и не позавчера. — Каролина хотела что-то сказать, но он торопливо добавил:
— Только ради Бога не подумайте, что я за вами шпионил! Я бы предпочел вообще ничего не знать, но на свадьбе Лауры Джейн вы так смотрели друг на друга, что у меня не осталось сомнений. Я… не ошибся?
— Не стану отрицать, Грейнджер, вы правы.
Каролина поспешно отвернулась к окну.
— Не сочтите меня бестактным, — нерешительно произнес Грейнджер, — но… мне бы хотелось понять, почему Ринк уехал.
Каролина секунду молчала, но затем все же ответила:
— Вы всегда были мне другом, Грейнджер. Я знаю, что, когда Роско на мне женился, вы были поражены, однако с самого начала не стали демонстрировать свое мнение, и относились ко мне с неизменным уважением. Я давно хочу искренне поблагодарить вас за это… Спасибо! И поэтому я вам признаюсь, что у нас с Ринком возникли трения… настолько серьезные, что он не счел возможным дольше здесь оставаться.
— Все дело в его отце, не так ли?
— Да. Главным образом, все дело в том, что я была его женой.
— Ринк — гордый парень.
— О, да, — Каролина подняла глаза на адвоката и тихо добавила:
— Хотя мы с Роско в определенном смысле не были… настоящими мужем и женой.
— Об этом я тоже догадывался.
Она грустно рассмеялась:
— Боже, вот это сюрприз! А я-то считала, что это вас шокирует, заинтригует или… рассмешит. Согласитесь, Грейнджер, ситуация несколько необычная.
— Напротив, я даже испытываю какое-то злорадство. Роско вас не стоил, Каролина. Я всегда так считал.
— Роско причинил людям много зла. Особенно Ринку. Раньше я и не подозревала об этом.
— А я знал это давно.
— Вы знали о его кознях?
— Гораздо больше, чем вы можете предположить.
— Но тогда почему вы столько лет были его другом?
— Не другом, а адвокатом. Друзей у Роско не было. Он в них не нуждался. Ну а я… я не порывал с ним в основном потому, что без меня он пустился бы вразнос. А я его хоть как-то сдерживал. Правда, и натерпелся я от него!