Он был зол и не скрывал этого.
— Я предлагаю просто поговорить… — ещё одна попытка. И, кажется, она тоже обречена на провал.
— Да ни хрена я не буду с тобой говорить! Проваливай, и чтобы я тебя здесь больше не видел.
— Скажите хотя бы, что с её руками? Что произошло?
— У себя не хочешь спросить? Или думаешь, я поверю, что это не твоих рук дело?
— О чём вы? — холодно спросил я, чувствуя, как дракон внутри зарычал.
— Всё произошло именно тогда, когда ты решил перекроить её жизнь под себя. Знаю я вашу гнилую семейку… не строй тут из себя невинного, Дрейкмор.
Я напрягся, чувствуя, как злость заполняет грудь.
— Вы обвиняете меня в том, что я причинил ей вред? — холодно спросил я.
— А разве не так? — Фэйрвуд не отступал, его голос был резким.
— Нет. Это перебор даже для меня. Никакого физического вреда я бы ей не причинил, несмотря на то, что она сделала.
— А что она сделала, м? — глаза Фэйрвуда сверкнули, выдавая в нём кровь дракона. — Что? Она? Сделала? Такому сильному и бессердечному дракону, главе целой корпорации, м? Что?!
Я достал тот самый лист и еще парочку листов, которые, словно заноза, сидели у меня под сердцем. Ткнул ими в грудь отца Лираэль. Тот опешил на миг, потом развернул бумагу и пробежался по ней взглядом. Я видел, как он недовольно нахмурился, а потом усмешка тронула его губы.
— Её подпись?
— Её, — ответил он. — И будь моя воля, я бы тебя ещё глубже прикопал и сразу же устроил праздничное шествие на весь город.
Фэйрвуд стал медленно перелистывать страницы.
— О, как! Занятно, — усмехнулся отец Лираэль, изучая бумаги. — Отлично. Просто отлично. Я понимаю твою злость. Но вот только всё это имеет смысл только в одном случае: если ты, чёртов Дрейкмор, действительно влюбился в Лираэль. Или же это просто твоё драконье чувство собственничества, а?
Он явно потешался надо мной. Я молчал.
— Не ответишь? — с издёвкой спросил он.
— А вы не будете всё это отрицать?
— А зачем? Пусть всё останется как есть. Сразу скажу, ты мне никогда не нравился, по известной тебе причине. Я хочу, чтобы Лираэль была как можно дальше от тебя. И раз уж она уже прошла через всё, что ты ей отсыпал в порыве ревности, пусть так и будет. Пусть она и не рассказала мне всего… А хочешь совет? — Он ткнул мне бумаги обратно в грудь. — Не суйся и не пытайся ничего выяснять. Пусть всё останется как есть.
— Но она подписала эту бумагу? — процедил я сквозь зубы.
— Ну подписала. И что? А кто сказал, что она знала, что подписывает? Она же не юрист, у неё нет опыта в работе с документами. И сколько ей таких писулек в сутки прошлось подписывать?! Она врач. Хирург. А ты не подумал, что в тот момент, когда ты так драматично «погиб» под завалами, именно она взяла твою корпорацию под контроль? И не позволила твоим гнилым родственникам наложить лапу на «Империю»! Потому что она верила, что ты вернёшься! Бегала к этому чёртову руднику… этими самыми руками выгребала камни! — Он потряс руками передо мной. — Рвала жилы, тратила силы!
— Нет, — покачал я головой, чувствуя, как внутри всё обжигает боль. — Это бред.
— Бред? Да пусть так. Пусть так!
А потом он толкнул меня в грудь. Я пошатнулся и сделал шаг назад. Перед самым моим носом захлопнулась дверь.
Я остался стоять. Не двигался. И даже не дышал.
Ничего не видел и не слышал.
Внутри все свело судорогой от слов Фэйрвуда.
Он так и не ответил мне. Ничего не отрицал. Ничего не объяснил.
Но я чувствовал: он не врал.
Он не боялся меня.
Он говорил правду.
Глава 13
— Грэм, домой.
В голове была пустота, мыслей не было. Дракон внутри клокотал, рвал грудь, но я был рад этой боли.
Снова и снова вспоминал слова Фэйрвуда. Хотел бы забыть, но не мог.
Мы приехали домой.
— У меня к тебе задание… или… просьба, — было сложно выдавить последнее слово. Пожалуй, я ещё никогда не пробовал просить. Но сейчас, глядя на своего неизменного водителя, понимал, что людей, которым я мог бы доверить хоть что-то важное, в моей жизни не так уж много.
— Да, мой лорд, — кивнул он.
— Съезди домой к Алексу. Если его не будет, поговори с его семьёй. Я хочу знать, где он или Лираэль.
Грэм, как всегда, был немногословен. Кивнул, показывая, что понял моё распоряжение.
Но прежде чем развернуться, он замялся. Было видно, что он хочет что-то сказать.