Когда ванна наполнилась, я опустилась в воду.
Последние дни выдались слишком сложными — эмоционально и физически. Я погладила свой живот, посылая малышу волны любви и защиты.
— Мы справимся, — прошептала я себе, словно убеждая и его, и себя.
Накрыв глаза ладонью, я глубоко вдохнула, стараясь прогнать навязчивые мысли.
Сейчас больше всего мне хотелось покоя, ощущения того, что обо мне позаботятся, что можно на кого-то положиться. Но нет. Вместо защиты мне приходилось самой бороться.
Окунулась с головой в воду. Вынырнув, провела рукой по лицу и плечам. Взяла мыло с тонким цветочным ароматом — кажется, лаванда с розой, — и стала тщательно намыливать кожу, массируя шею и плечи.
Воспоминания о встрече с Альтавианом крутилась в голове, как назойливая муха. Его странное состояние, слова, полный неистовства взгляд. Почему? Почему именно я? Почему он не мог оставить меня в покое?
Я облокотилась на край ванны, закинув голову назад и смотря в потолок.
— Просто дайте мне передышку, — пробормотала тихо.
Вода уже начала остывать, и я понимала, что пора выбираться. Медленно поднявшись, позволила воде стекать по коже. Обернулась в большое полотенце, растёрла плечи и ступни. Одевшись в лёгкий халат, я распустила волосы, чтобы они свободно высохли.
Когда я вернулась в спальню, там было тихо и спокойно. Я почувствовала долгожданного уединение.
Неужели этот день подошёл к концу?
Утром меня разбудила Олель, сообщив, что завтрак готов.
Я привела себя в порядок: надела нежно-голубое платье, волосы убрала в высокий хвост. Взяв с комода книгу, которую давно планировала начать читать, отправилась по темному узкому коридору в сторону малой гостиной.
По дороге я зашла к Алексу. Но в комнате Алекса не оказалось — видимо, он уже был на завтраке.
Но стоило мне войти в малую гостиную, как я застала любопытную компанию.
Сразу стало заметно, что атмосфера в комнате накалена до предела.
Ираэль сидела, сложив руки на груди, и пристально смотрела на Альтавиана, который, к моему удивлению, уже расположился за столом.
Его поза была расслабленной.
Алекс был явно напряжённым, сидел через пару стульев от Альтавиана.
Юрвиан, единственный из всех, казался совершенно спокойным, стоя в углу и наблюдая за происходящим, будто это был какой-то эксперимент.
Олель продолжала накрывать на стол, как ни в чём не бывало, расставляя тарелки и блюда с привычной ловкостью.
— Доброе утро, — нарушила я тишину.
Первым на меня посмотрел Альтавиан. Его зелёные глаза блеснули в утреннем свете, а губы изогнулись в едва заметной улыбке.
— Доброе, — произнёс он, его голос был на удивление мягким.
— Ты когда-нибудь собираешься оставить меня в покое? — выдохнула я, натягивая на лицо маску спокойствия, за которой скрывались усталость и раздражение.
Потом я прошла и села напротив Альтавиана.
— Не дождёш-шься, — прошипел фейри почти сразу, теряя облик достойного аристократа.
Я вскинула бровь и перевела взгляд на бабушку. Юрвиан в этот момент как ни в чем не бывало переместился за стол и уже стучал столовыми приборами.
— Ираэль, что Альтавиан тут делает? — спросила я.
— Я не недооценила его, — демонстративно скривилась она, указав на Альтавиана острым ногтем. — Этот твой… недомуж, вместо того чтобы уйти достойно и пуститься хотя бы во все тяжкие, направился к… брату. И изволил… — её взгляд стал ледяным, а голос таким холодным, что в воздухе будто зазвенели льдинки. — … просить или требовать особого расположения. Ему позволили перемещаться в моём… МОЁМ Холме через порталы и быть здесь столько, сколько захочет.
— А чем он это объяснил? — спросила я сквозь зубы, начиная накладывать на тарелку аппетитный омлет. Делала это резкими и нервными движениями.
— Тем, что ты находишься здесь. Ты, его невеста. И ты, по его словам, больна. А он, весь такой доблестный герой и самый лучший целитель, лично будет тебя лечить от недуга.
— Недуга? Исправлять мои руки?
— Недуга твоей грязной крови, — припечатала бабушка.
— Я убью тебя, Альтавиан! — вспыхнула я, сжав вилку так, что побелели костяшки пальцев.
Глава 38
— Когда ты уже прекратишь вести себя как последний сноб? У меня нормальная кровь. Меня не нужно лечить. И даже не рассказывай мне, как бы ты это провернул, — процедила я сквозь зубы.
Внутри поднималась такая злость, что пришлось осадить саму себя.
Мне нельзя так переживать.
— Так, — властно ударила по столу ладонью бабушка. Затем обратилась к напыщенному фейри: — Что ты еще наплел моему брату, чтобы получить доступ к моему Холму?