Я перевёл взгляд на стеклянные двери, ведущие на летнюю веранду. За ними мелькали силуэты студентов, спешащих на пары.
Смех, шум голосов, спорящие парни у стойки — всё было пропитано той самой атмосферой, что когда-то казалась мне привычной.
— А оказывается, я скучал по всему этому, — раздался рядом знакомый голос.
Я вскинул бровь, переводя взгляд на Крайса, который бесцеремонно уселся напротив и с удовольствием втянул носом воздух.
— Ты что тут делаешь? — спросил я, отодвигая чашку.
— О, ничего особенного. Просто решил навестить любимую академию, — он ухмыльнулся и покрутил в пальцах салфетку.
Я усмехнулся.
— Не думал, что ты станешь ностальгировать по этим местам.
Крайс развёл руками.
— Что поделать, старею, видимо.
Я хмыкнул, качая головой.
— А если серьёзно, что ты тут делаешь?
Его лицо слегка изменилось, улыбка сошла на нет, уступая место сосредоточенности.
— Я тоже хочу узнать, кто твоя мать, — ответил он.
Крайс взял себе кофе и предложил переместиться на веранду.
Я кивнул, подхватил чашку и направился вслед за ним.
На улице было тепло. Летний бриз приятно холодил кожу, солнце ещё не палило слишком сильно. Мы заняли места на веранде, откуда открывался вид на главный корпус академии.
Мы вспоминать студенческую жизнь и пили кофе. Спустя час наш разговор прервал появившийся у столика дворецкий, который был единственным человеком, что помнил как выглядела моя мать. Бертран, как мы и договорились, привез устраивать в академию свою внучку.
— Господин Дрейкмор, — почтительно склонил голову мой дворецкий. — Имя вашей матери… Лианель Вестра. Декан экономического факультета.
Преподавательница, которую мы помнили чуть ли не с первого курса. Женщина с холодным, цепким взглядом, с идеальной осанкой и всегда безупречным внешним видом. Её уважали, её побаивались. Она никогда не повышала голос, но её присутствие в аудитории заставляло каждого студента держать спину ровнее.
Я медленно перевёл взгляд на Крайса.
Тот всё провёл рукой по лицу и хрипло выдохнул:
— Никогда бы не подумал…
Он нервно сглотнул, затем нервно дёрнул уголком губ.
— Блин… Мне стыдно, — пробормотал он.
— За что?
Крайс откинулся на спинку стула, потёр шею и с кривой ухмылкой сказал:
— Да за то, что не раз ржал с того, что она точно неровно к тебе дышит. Ты помнишь, как она постоянно оставляла тебя после занятий? Я ещё говорил, что у неё к тебе особый интерес…
Я нахмурился, вспоминая.
Да, Лианель действительно всегда требовала от меня большего, чем от остальных. Часто оставляла после пар, давала дополнительные задания, иногда обсуждала со мной исследования и форумы. Тогда я думал, что ей просто нужен сильный студент, кого можно протолкнуть в научные круги.
Теперь всё выглядело совсем иначе.
Не говоря ни слова, я встал. Где находится её кабинет, не забуду никогда.
Шёл вперёд, студенты огибали меня.
Что я чувствую? Внутри меня бушевал ураган.
Она была рядом. Моя мать.
Стоило только протянуть руку. Но я не знал… А что чувствовала она?
Каково ей было смотреть на меня, на полную копию мужчины, который предал её любовь, а после отобрал у неё ребёнка? Обрёк её на страдания. На вечное ожидание.
Ненавидит меня?
Немало я попортил ей крови. И был не самым послушным студентом. Точнее, не так. Всё, что я знаю и умею, — это её заслуга. А вот с поведением и дисциплиной всегда были проблемы.
Коридор, лестница. Ещё один коридор. Дверь с табличкой. Такого рода как Вестр — я не знаю. Хотя поговаривали, что она дочь знаменитого учёного, но отчего-то решила сменить фамилию.
Кажется, я знаю почему.
Постучал просто для вида.
Распахнул дверь.
Небольшой кабинет по классике был заставлен книгами и папками. Большой стол у окна, стул и ещё один для посетителей. В углу притаился небольшой столик с чашкой и маленьким чайничком.
И пахло тут… так… корицей и яблоками.
Уютно.
За столом сидела… она.
Лианель оторвала взгляд от бумаг, в глазах сверкнуло недовольство, а потом быстро сменилось удивлением.
Она привстала и тут же села.
Я смотрел на неё. Теперь жадно ловил все её движения. Смотрел не как на строгого преподавателя. А как мать.
Обрисовывал её черты лица. И что самое интересное, в самом деле не был на неё похож.
Во мне была чистая порода Дрейкморов.
Мать же была изящной, словно статуэтка. Светловолосая, с убранными в строгий высокий пучок локонами. Приятные черты лица, совершенно миловидные.