Венди Хиггинс
Сладкая опасность
Роман
Натану Хиггинсу, вся жизнь которого — образец настойчивости, трудолюбия и верности.
Wendy Higgins
Sweet Peril
Печатается с разрешения издательства HarperCollins Children's Books, a division of HarperCollins Publishers, и литературного агентства Synopsis
Copyright © 2013 by Wendy Higgins
© М. Cуханова, перевод на русский язык, 2018
© ООО «Издательство АСТ», 2018
Пролог
Чрезвычайный форум, 1748 год,
Рим, Италия
Жители Рима и не подозревали, что все 666 демонов, обитающих на земле, той ночью облюбовали печально знаменитый Колизей. Двенадцать повелителей присутствовали в человеческом обличье, остальные парили в воздухе, заслоняя небесные светила.
Рахав, повелитель гордыни, расположился в центре. Всеобщее внимание будоражило его, и он окинул свирепым взором многотысячную толпу потомков повелителей — исполинов, — созванных в Рим со всех концов света.
— Официально объявляю форум открытым, — провозгласил Рахав.
Повелители и духи почтительно выразили свое одобрение: первые — скандированием, вторые — хлопаньем и свистом огромных крыльев; всё это слилось в жуткую какофонию, заполнившую собой пространство Колизея. Исполины застыли в напряженном ожидании — пришло время Рахаву огласить причину, по которой их собрали.
— Дошло до нас, что двое из вас, исполинов, не считают более необходимым трудиться в поте лица своего на ниве зла, хотя только для этого их и растили.
Никто не шелохнулся.
Рахав глазами отыскал в толпе молоденькую девушку — совсем еще девочку, — которая дернулась под безжалостным взглядом, как ужаленная, и отвела свои миндалевидные глаза. Из ее высокой прически выпал темный локон.
— Выходи, дочь Алоцера. — При этих словах девушка всем телом задрожала.
— Феми? — повелитель гнева Алоцер, недовольно нахмурившись, шагнул вперед, ища глазами свою дочь.
— Отец… — Для обыкновенного человеческого уха шепот Феми был неразличимо тихим, но его расслышали все, кто находился в эту ночь в Колизее.
— Поди сюда, — сказал Алоцер. — Чем ты провинилась?
Феми, шурша египетскими шелками, приблизилась к нему.
— Умоляю, отец, смилуйся надо мной! Я ношу ребенка, твоего внука.
Алоцер помолчал, морщины на его лбу разгладились.
— Это всё? Ты знаешь, конечно, что не переживешь роды?
Феми потупилась и кивнула. Алоцер повернулся к Рахаву и с нескрываемым раздражением заговорил:
— Это ведь довольно обычное дело, Рахав. Вряд ли стоило созывать чрезвычайный форум из-за беременности усердно работающей девушки.
— Ну, разумеется, — насмешливо произнес Рахав, поворачиваясь к Феми. — Уверен, эта беременность — результат неустанных трудов. Вне всякого сомнения, ты приобрела ее, вводя в грех кого-то из людей… Так ли это, дочь Алоцера?
Так вот в чем причина! Лицо девушки в ужасе исказилось. Она принялась было шарить глазами в толпе, но встречала лишь пустые и враждебные взгляды, а затем бросилась на колени перед отцом и принялась исступленно целовать его ноги. Алоцер в изумлении уставился вниз:
— Кто он? С кем ты была?
Феми отчаянно замотала головой, ее окончательно растрепавшиеся волосы мели землю вокруг ног повелителя.
Рахав нагнулся и, схватив Феми за волосы, рывком развернул ее лицом к себе:
— Отвечай отцу. Скажи ему!
Но Феми лишь плакала, а когда Рахав потянул сильнее, закричала от боли. — Страх не дает ей говорить, и это объяснимо, потому что отец ее ребенка — не человек. Он из этих. Из ее породы.
Толпа хором ахнула, потом все зашептались и зашикали друг на друга. Алоцер сощурился так, что глаза превратились в две тонкие щелочки, и по очереди поглядел на Феми и Рахава.
— Это точные сведения. — В уголках губ ухмыляющегося Рахава выступила пена. — Подозрение возникло у одного из моих самых преданных легионеров, а затем мы получили подтверждение от испы, которая знала обоих.
— Так о ком речь? — спросил повелитель ненависти Сонеллион, сверкнув прозрачными ледяными глазами. — Кого нам надо наказать?
Рахав поднял бровь, нарочно затягивая ожидание.
— Ёсиро, сын Иезавета.
— Не может быть! — к Рахаву подскочил Иезавет, повелитель лжи, и в его глазах сверкнул красный огонь. Ростом он был меньше остальных повелителей, но превосходил всех скоростью и меткостью. — Где испа, осмелившаяся возводить подобные обвинения?