В интервью владелец «Галактики» сказал:
— Мы попытались освободить клуб, как только началось землетрясение, но «Лунный зал» был закрыт. Мы стучали снова и снова, но никто не отвечал, и нам пришлось уйти.
Сообщается, что в «Лунном зале» прямо перед землетрясением звучали выстрелы, но это были всего лишь предположения.
Кайден не выпускал моей руки, пока мы выбирались из клуба так быстро, как только могли, потом миновали многолюдные пыльные улицы и вернулись в «Венецианец», постояльцы которого оживленно беседовали о том, где находились во время землетрясения. Через стеклянные двери в комнату проникали огни аварийно-спасательных отрядов.
Кайден потянул меня в угол, где нам удалось частично спрятаться за банкоматом. Он обхватил мое лицо, и я обвила руками его талию. Все, что мы могли делать, — смотреть друг на друга.
— Мы сделали это, — прошептал он в неверии.
Только сейчас я начала осознавать правдивость этих слов. Все закончилось.
— Сделали, — ответила я. — Действительно сделали.
Он не отпускал мое лицо, покрывая кожу поцелуями — нос, лоб, подбородок, щеки и, наконец, прижался к моим губам. Мы выжили. Я не могла в это поверить. Когда он обнял меня, ужасное, всепоглощающее чувство потери сжало мое сердце, и мне показалось, что я разваливаюсь на куски.
— Патти...
Когда я залилась слезами, Кайден обнял меня крепче.
— Мне так жаль, любимая, — прошептал он. Почувствовав на макушке его поцелуй, я сильнее прижалась к Кайдену. Воспоминания о смерти Патти разрывали меня на части.
Понимание того, что, умирая, она была в мире с собой, не уменьшило моей боли от мыслей, как страшно, должно быть, было Патти, когда ее схватили, и сколько страданий ей принесли пытки этих злых душ. И того, что я больше никогда не почувствую ее объятий, не услышу как она меня подбадривает здесь, на Земле. Я буду скучать по ней каждый день своей жизни.
И тогда я вспомнила кое о чем...
Чувство тревоги заставило меня отстраниться от Кайдена.
— Где Джей? — спросила я. Как это я не подумала о нем раньше?
Я развернулась, оглядывая холл, пока не увидела группу наших друзей, которые стояли ближе к стеклу и молча наблюдали за царившим снаружи безумием. Марна разговаривала по телефону. Когда наши взгляды встретились, она подняла руку и помахала мне, улыбаясь.
На меня нахлынуло чистое, сладкое облегчение. С ним все было в порядке.
Я подбежала к Марне, и мы обнялись.
— Где он?
— Здесь, в Вегасе. Он не знал, где мы были, поэтому зарегистрировался в другом отеле, но уже едет сюда. — Она сияла от счастья.
— Откуда он знал, что нужно приехать сюда? — спросила я. — Что произошло?
— Вчера вечером я отправила ему сообщение, но не знаю, что с ним было потом. Анна... — Ее взгляд смягчился. — Я так сожалею о твоей маме.
Я сглотнула очередной ком в горле.
Марна взяла меня за руку, и мы подошли к окну, высматривая Джея. Кайден взял меня за руку, и я подняла взгляд к его уставшим голубым глазам. Мне хотелось чувствовать счастье оттого, что мы прошли через весь этот хаос, и предвкушать совместное будущее, но ощущение горя перевешивало.
Я взглянула на Джинджер, также стоявшую у окна. Блэйк обнимал ее, прижимая к себе, а она вытирала глаза.
Я подошла к ней и положила руку на ее плечо. Джинджер повернулась. Поняв, кто перед ней, она заключила меня в объятия, и мы заплакали вместе. Все непонимание, некогда бывшее между нами, в тот момент бесследно исчезло. Джинджер не так долго была знакома с Патти, но я знала, что она видела то же, что и я — любящую женщину, которая приняла и поддержала всех нас.
— Она была лучшей матерью из всех, какие у меня были, — сказала Джинджер. — Знаю, это звучит глупо. Я едва знала ее.
Я немного отстранилась, чтобы взглянуть в ее лицо.
— Нет, не глупо. Патти любила тебя.
Джинджер кивнула. Ее губы задрожали, и она снова принялась вытирать глаза.
— Джей!
Мы все обернулись на звук голоса Марны. Она выбежала из гостиницы и подлетела к Джею. Они обнимались, казалось, целую вечность.
— Он действительно любит ее, — прошептала Джинджер.
Мы все кивнули, глядя на то, как Джей и Марна разорвали объятия и просто заговорили. Его лицо вытянулось, поведение изменилось, в ауре появился темно-синий цвет, и я поняла, что, судя по всему, Марна рассказала ему о Патти. Мое сердце снова болезненно сжалось. Я прижала руку к груди и задумалась, всегда ли эта боль будет жить внутри меня.