— Я уже ухожу. Можем поговорить на улице.
Последнее, чего я хотела, так это застрять с ними в комнате. Я чувствовала вес ножа в кармане, но расклад двое-против-одной мне не нравился.
Они стояли в дверях, но я сумела протиснуться к выходу. Дверь уже почти захлопнулась, когда Катерина крошечной ладошкой толкнула меня в грудь.
— Мы предпочитаем говорить в номере, — сказала она.
Поддавшись инстинктам, я легонько ударила ее по руке и захлопнула дверь.
— Мне жаль, но я предпочитаю снаружи.
— Тебе не жаль.
Черт возьми. Идиотский детектор лжи. Рядом с ней я должна была следить за каждым своим словом.
— Ладно. Мне не жаль.
— Все в порядке, Катерина, — Марек улыбнулся мне. — Ты не можешь винить ее за осторожность.
Он посмотрел на нее взглядом, в котором читалось: «Остынь, ты пугаешь ее». Она закатила глаза и пошла вниз по коридору. В черных брюках и белой рубашке на пуговицах она была похожа на марширующего солдата.
— Двигайтесь, — сказала она сурово.
Марек посмотрел на меня извиняющимся взглядом и жестом указал идти следующей. Я пошла, несколько раз недоверчиво посмотрев на него через плечо. Рукоять лежала в рюкзаке с тех пор, как я переоделась в шорты, поэтому я опасалась подпускать его ловкие руки к себе.
Когда я замедлилась в дверях, Марек налетел на меня сзади, и я вскрикнула, поворачиваясь к нему. Он ухватился за мое плечо, чтобы устоять, и мне пришлось оттолкнуть его локтем.
— Прошу прощения, — невинно сказал он. Он засунул руки в карманы и кивнул на газету перед дверью чьего-то номера. Крупным шрифтом говорилось об огромном ограблении ломбарда в Атланте. — Мое внимание привлек заголовок.
Не зная, верить ему или нет, я перебросила рюкзак со спины на грудь и толкнула дверь. На дне я почувствовала рукоять и вздохнула с облегчением.
Снаружи было темно, но в воздухе до сих пор витала тяжесть дневной жары и влажности. Я не пошла к машине, предпочла остаться на клочке травы около отеля, подальше от посторонних глаз. Я повернулась к ним лицом, широко расставив ноги и продев в лямки рюкзака обе руки на случай, если мне придется драться, но я молилась, чтобы до этого не дошло.
— Происходят странные вещи, — промурлыкала Катерина. — Согласна?
Я на всякий случай держала руки по бокам.
— У тебя есть еще один шанс сказать, зачем вы здесь. Если нет — я ухожу.
Глядя на меня, она сощурила свои темные глаза-бусинки, и Марек, заговорив, сделал шаг вперед.
— У нас есть парочка вопросов, дочь Белиала. И все.
— У вас? Или у тех, кто послал вас?
Безумно волнуясь, я начинала терять терпение.
— Ты девственница? — выпалила Катерина.
Отлично.
— Так значит, вас послали спросить.
Она оскалилась. Мой живот свело от ужаса.
Марек бросил на Катерину сердитый взгляд.
— Я не буду отвечать на ваш вопрос, — сказала я. — Я вам не доверяю.
На этот раз ее улыбка была веселой.
— Это правда — ты не доверяешь мне. Но избегание вопросов почти всегда свидетельствует о вине.
— Почти, — заметил Марек, говоря с Катериной. — Но не всегда. Ты загнала ее в угол, и она, очевидно, чувствует себя под угрозой.
— Если умеешь лучше, то сделай это сам!
Взгляд, который она ему послала, пугал. Он возвышался над ней на фут, но она смотрела на него так, словно могла уложить одной левой.
— Забудьте об этом, — закричала я. — Отстойно уже то, что приходится иметь дело с шептунами, которые меня повсюду преследуют. А уж с парочкой Нефов — тем более. Я пошла отсюда.
Я развернулась и быстрым шагом направилась к парковке.
— Мы еще не закончили, — выплюнула Катерина.
Марек сказал ей что-то на незнакомом мне языке, это походило на выговор, и она ответила ему тем же. Я слышала, как они идут за мной, и дрожала, шагая к машине. Затем сунула руку в карман для ключей на сумке.
Они пропали.
Позади меня что-то звякнуло. В мгновение ока я вытащила из кармана нож, открыла его и повернулась, выставляя оружие перед собой.
Марек и Катерина стояли в пяти метрах от меня, позади машины. В вытянутой руке он держал мои ключи, его лицо светилось от удовольствия. Как, черт возьми, он их достал? Гребаный фокусник!
Стоило Катерине увидеть нож, ее глаза расширились.
— Отдай ключи, — сказала я.
Марек ответил спокойно:
— Отдам, но я должен быть уверен, что ты с нами поговоришь прежде, чем уедешь.